"Робер Мерль. За стеклом (роман)" - читать интересную книгу автора

решительности которых нельзя недооценивать". Именно потому, что комплимент
столь сомнительный, он звучит как пощечина.
Но нельзя ставить знак равенства между Кон-Бендитом и бунтующими
студентами. Мерль с обоснованной симпатией относится к одному из своих
героев, юному анархисту Давиду. Ибо тот при всех своих заблуждениях способен
думать, сомневаться, искать, и, возможно, как предощущает автор, в один
прекрасный день он опрокинет своих нынешних идолов. Как здесь не вспомнить
призыв Ленина к "исторической снисходительности" в отношении искренних
левых, его требование - относиться "как можно терпеливее" к ошибкам
"кипящей, бурлящей, ищущей молодежи", стараться "исправлять их постепенно и
путем преимущественно убеждения, а не борьбы". Не стоит, следовательно,
смешивать болезнь "левизны" с больными: с первой необходимо бороться, тогда
как вторые нуждаются в заботливом лечении.
Главная беда Давида и ему подобных - все то же тепличное стекло,
отделяющее их от внешнего мира. Название романа отражает самоограничение
автора - университет и ничего более, но оно в свою очередь есть следствие
изолированности его героев. Чтобы дать читателю ее ощутить, Мерль ввел в
роман "с той стороны стекла" молодого рабочего-алжирца Абделазиза. Строго
говоря, для действия Абделазиз излишен - он нужен лишь как своеобразный
экран, на который проецируются черты героев романа. Ибо для "сопереживающих"
студентов он воплощает сразу оба источника их "комплекса вины", оба слоя
угнетенных и эксплуатируемых - рабочий класс и слаборазвитые страны.
С изумлением взирает на Абделазиза Давид. "Ты рабочий? - вопрошает
возлюбленная Давида Брижитт, широко открыв глаза. - Правда? Настоящий
рабочий?" Точно перед ними редкостное, экзотическое существо. Да,
действительно, и пролетариат, и "третий мир" для них экзотика, им они
сочувствуют, питают к ним почти восторженное почтение, но понимают ли они их
истинные проблемы? Давид и Брижитт обхаживают Абделазиза, лелеют его, как
любимое дитя. Брижитт с наслаждением предвкушает, как она будет проходить с
ним школьную программу (и из чувства симпатии к угнетенному готова сделать
его своим любовником), Давид находит для него комнату. А бедный алжирец
ошарашен свалившимися на него благами, а уж о такой прелести, как Брижитт, и
думать боится. Его мечты скромны, они несоизмеримы с теми мировыми
проблемами, над которыми ломает голову Давид. Просто Абделазиз и Давид
мыслят и чувствуют в разных плоскостях. Известно, между прочим, что в мае
обитатели нантерской "общаги" попытались сплотить ряды с такими, как
Абделазиз, алжирскими рабочими-эмигрантами, обитателями соседнего
бидонвилля. Однако студентов постигла полная неудача.
Сопоставление Давида и Абделазиза как нельзя лучше передает
бесплодность абстрактного революционаризма, тотального отрицания.
Образ Абделазиза выписан автором с большим сочувствием и пониманием его
личных проблем. Но замечает ли Мерль, что он впадает при этом в некую
патерналистскую снисходительность? Что, воплотив рабочий класс и "третий
мир" в своем Абделазизе, не типичном ни как рабочий - он пришлый,
иммигрант, ни как алжирец - он изгой, - автор тем самым облегчил и снял
эти вполне реальные проблемы? Абделазиз вызывает симпатию своей мягкостью,
своим прямо-таки ручным характером, но много ли здесь общего с гневом и
отчаянием, накопившимися в душе отсталого, но пробудившегося "третьего
мира"?
Выражение солидарности с народом развивающихся стран, тяга к