"Андрей Меркулов. В путь за косым дождем " - читать интересную книгу автора

Рассказывал Верников, к моему удивлению, очень флегматично и медленно.
Трудно было представить, что в воздухе это человек молниеносных решений.
Однажды, рассказывал он, во время перевернутого штопора, когда он висел
в идущем к земле самолете вниз головой на ремнях сиденья, теряя за один
виток полкилометра высоты, ремни лопнули, и он упал головой вниз на переднее
стекло колпака, который закрывает кабину летчика.
- У меня короткая шея, - сказал он. - Если бы длиннее, могла бы
сломаться.
Он не мог управлять самолетом. Не за что было схватиться, чтобы
выбраться. Тяжелый, грузный человек, он застрял в колпаке, стоя на голове, и
мог только видеть, как машина, вращаясь, идет к земле. Он слышал, как идут у
него на руке часы. Все же он выбрался. Сумел подтянуться и взяться за
управление.
- Как же вы это сделали?
- Сейчас уже не помню. Понимаешь, очень нужно было это сделать.
Рассказывал он об этом минуты три.
- Сколько же времени все это было?
- Ну, за три минуты я был бы уже в земле. - Он подумал, неторопливо
посчитал, потом добавил: - Самолет сделал пятнадцать витков. За две минуты.
Но ведь в воздухе думаешь быстрее.
За окном шел мягкий снег.
Он стал звонить синоптикам на аэродром.
- Плохой прогноз. Завтра опять погода нелетная, - сказал он сердито,
бросая трубку. - А мне хотелось летать.
Все же писать о летчиках очень трудно. Меня всегда удручает, когда
спрашивают, был ли я летчиком, или когда называют писателем об авиации. Я
пишу не об авиации, а о людях, но из людей я люблю летчиков больше многих. Я
никогда не летал самостоятельно и не смогу летать, как бы этого ни хотелось.
И все же устаешь завидовать тем, кто летает.
Мне приходилось быть в воздухе гораздо меньше, чем хотелось, и только
на гражданских самолетах, не свыше десяти тысяч метров высоты. Но я успел
почувствовать отраву небесных впечатлений.
Я помню кучевые облака, впечатляющие и нахмуренные, когда их гонит
ветер, как армию в тяжелых шлемах, они идут гора за горой, а тени их пятнами
скользят по равнине. Потом они сольются и затянут все сплошь, и самолет
пойдет над ровным полем, настолько похожим на вдруг наступившую зиму, что
хочется выйти, поиграть в снежки и побегать вокруг самолета, который,
кстати, все равно стоит почти неподвижно. Так кажется на высоте. Потом над
этим полем вдруг встанут новые хребты, сплошные, как настоящие холмы, хоть
наноси их на карту.
В горах своей белоснежной невинностью прельщает зарождающаяся кучевка -
на самом деле коварная и опасная внезапными грозами, которых из-за молнии,
стремящейся ударить в его металлическое тело, самолет боится, как корабль
подводных рифов. Вблизи, у самого борта, зарождение облаков кажется совсем
безобидным - дымные, легкие полосы, как шлейф, начинают протягиваться вдоль
крыла.
Нельзя забыть ни розовый свет над бухтой Тикси, которую вдруг
размывчатое полярное освещение превратило в какой-то сказочный город
мечты, - как будто всю жизнь только и ждал, что тебя здесь высадят, - ни
тревожные космические оттенки высокого неба, когда корабль летит на восток и