"Андрей Меркулов. В путь за косым дождем " - читать интересную книгу автора

сочная от морской соли трава по склонам сопок, изгиб бухты, причудливо
изваянный из скал и уходящий в море, и тысячи чаек по скалам, и крик их,
безумолчный, как наплеск волны, и четкое переплетение снастей нашей
дизельной шхуны на фоне неба. На берегу, обнаженном отливом, среди расщелин,
в немыслимо прозрачной воде, оставленной во впадинах океаном, вились
мохнатые яркие водоросли и было полно хрупких раковин морских ежей и алых
звезд, которые сразу тускнеют, если вынуть их из воды. Тускнеют, как все,
что мы фотографируем, - похоже, но уже не то. И я не знаю почему, но этот
дальний берег по-прежнему стоит передо мной и все тревожит мою память своим
равномерным шумом волн, разбивающихся в зеленоватых прибрежных скалах...
В наш век, когда мы так торопимся, стали меньше ценить пейзаж. Но в час
разлуки с родиной или с Землей вдруг ощущаешь с новой силой все его обаяние:
он ее первый признак, такой же памятный, как лицо любимой.
Век дает новые точки зрения. Мы начинаем иначе видеть. Теперь мы видим
землю с высоты полета, избавившись от древней нашей зависти к птицам:
Клещинский был одним из первых, кто увидел землю такой, какой ее тогда
еще не видели другие, - сверху. И это незабвенное видение вошло в него и
сделало одержимым, как и других его современников, собратьев по профессии.
Разведчики облачных дорог! Мир не успел опомниться, как вы немногим
больше чем в полстолетие подняли его в пределы, которые прежде были доступны
только мечте.
Давно уже нет Клещинского, и я не надеюсь, что, даже прочитав этот
очерк, кто-нибудь пришлет о нем новые материалы. Время прошло, а из его
сверстников по профессии слишком немногие могли бы дожить до преклонных лет.
Но от Клещинского до космонавтов пролег единый путь порыва в небо.

* * *

Клещинского я не мог видеть живым. Но многих из людей его профессии, из
тех, кто сейчас составляет славу ее и цвет, я видел.
В памяти моей они проходят одним суровым рядом, летчики-испытатели
наших дней - Анохин, Перелет, Коккинаки, Седов, Рыбко, Шиянов, Гринчик,
Галлай, Шелест, Бахчиванджи, Опадчий, Юганов, Амет-хан, Верников, Гарнаев,
Машковский, Васин, Якимов, Алашеев, Нефедов, Ильюшин, Мосолов, Гудков...
Я вижу их дома, в обычной человеческой простоте, в особенной скромности
людей большого дела. Я вижу их там, на работе, среди племени укрощенных ими
машин, сама форма которых говорит о рвущейся в небо скорости. Я вижу их,
рыцарей нашего века, в шлемах, которые не так давно стали широко известны по
фотографиям в газетах.
Уже не все из них живы. С первых дней борьбы за высоту небо, как и
море, стало требовать потерь. В старых газетах под портретами часто писали
рядом с фамилией: "Жертва авиации". Но это неверно. Они уходят в небо
бороться, а не жертвовать собой. В них нет легковесности азарта, и погоня за
рекордами не тревожит слишком их нервы. Это люди серьезной и тяжелой работы,
знающие ей цену, давно уже до конца отдавшие себя самолетам. Это они своим
трудом много лет готовили взлет человека в космос.
Еще не так давно в газетах появились первые сообщения о новых
реактивных лайнерах, которые готовятся выйти на трассы. Теперь по всей
стране эти новые корабли современности длинными рядами стоят на аэродромах.
Они вошли в наш быт. Сотни людей привыкли передвигаться на высоте в десять