"Андрей Меркулов. В путь за косым дождем " - читать интересную книгу автора

маленький катер с трудом шел против течения - река его не пускала, - разводя
длинные складки пены. Вдали, медленно вырастая из горизонта, встают лесистые
горы. Одна из них светилась обнаженным известняковым склоном, как белый
маяк. Там, у ее подножья, - центр Баунтовского района.
Для авиации здесь всегда есть дело. Авиации не хватает. Теперь все
привыкли летать - никто не хочет ехать через тайгу, где беспощадные оводы в
кровь заедают лошадь, заставляя ее беситься. Других дорог летом нет.
Багдарин стал авиационным центром района.
Каждый день будни аэропорта одни и те же. Взлет. Посадка.
"Шестнадцатый, я вас понял, заход на посадку разрешаю..." Здесь не говорят:
"Я полетел" - "Я пошел в Карафтит...".
Этот край в наше время осваивала авиация. Как памятники тех нелегких
дней, лежат на склонах гор разбитые самолеты. Один врезался в гору Шаман у
Муйской долины. Другой остался в озере у поселка Токсимо. Он хорошо виден
сверху. Летчик Курочкин, тот, что похоронен в Нелятах, привел его на
посадку. Было это перед войной. На озеро гидроплан садиться не может, если
не "разбить" зеркало воды, так же как в Арктике трудно садиться на
однообразное белое пространство тундры, - нужен ориентир, чтобы глазу было
за что зацепиться, определяя высоту посадки. Человек с лодкой, который
должен был пройти по озеру, разводя волну, вовремя не появился. Курочкин был
хороший летчик, но не увидел отмели, заметной в другую погоду. На ней теперь
и лежит, перевернувшись, его гидроплан... А еще раньше, когда летали без
радио и шли низко, ориентируясь по руслам рек, темные люди, прознав, что
самолет вывозит золото, поджидали его с винтовкой в тайге. Так рассказывают
старики.
Я живу в летной гостинице. Тоже молчу, слушаю, что говорят люди,
вернувшись после полетов. Говорят о недостатках техники. ЯК-2 - штабная
машина, годится не всюду. Здесь на ней трудно. Один мотор, опасно. Мала
скорость и грузоподъемность. "Антонам" не всюду можно сесть. Когда же будет
"Пчелка"? Ждут "Пчелку". Может быть, корреспондент знает, как насчет нее
дела у конструктора Антонова? Нет, я тоже не знаю. Такой самолет очень
нужен. Пора сделать новый самолет, удобный для малой авиации, у которой не
так уж мало трасс.
Они говорят, что начальство ГВФ, очевидно, забывает малую авиацию.
Теперь у нее нет славы тех времен, когда на полотняных крыльях самолеты
пронесли свою юность. Теперь большие стремительные лайнеры привлекают
фотокорреспондентов. А на полотняных крыльях - простая будничная работа без
рекордных рейсов. Правда, работа по-прежнему трудная - ведь горы и лес не
стали другими.
В пилотскую входит Аносов. Один из самых старых летунов этих мест. Все
говорят о нем с уважением. С виду неприметный, невысокий, с круглым лицом.
- Демид Демидович, расскажите о себе. В ответ знакомое:
- Да что уж там... Летаем...
Регулярных рейсов на Мую даже в расписании не было: все диктовала
погода, можно было прилететь и не выбраться обратно долгий срок. Вспомнил я,
что мне рассказывали, как старый эвенк говорил о трудностях таежной авиации:
"Самолетка есть - пилотки нет; пилотка есть - самолетки нет; пилотка есть,
самолетка есть - билетки нет; пилотка есть, самолетка есть, билетка есть -
погодки нет..." На Мую мы вылетели с командиром звена Юрием Ягодниковым. Еще
молодой, один из лучших летчиков в здешних горах. Муйский аэродром