"Андрей Меркулов. В путь за косым дождем " - читать интересную книгу автора

до точки, отмеченной на карте штурмана, но пока еще невидимой для нас,
затерявшейся где-то в необъятном пространстве... Набрав высоту и повиснув
над льдами океана, самолет как бы растворился в белой дымке, окутавшей
горизонт. Голубые и блеклые, наступили сумерки над нами и над полями льдов.
Вечерело. Медленно уходят назад, под крылья, изборожденные трещинами льды.
Высота - два километра, скорость - около четырехсот, но кажется, что мы
висим почти неподвижно. Все пусто и однообразно внизу. Четыре мотора
напряженно вгрызаются в воздух. Подмерзшие стекла кабины быстро отогрелись
от включенной электропечи, и все же, при взгляде на сумрачные льды внизу, на
хмурый, неприветливый горизонт, становится холодно. Медленно идет время, и
все глубже забираемся мы в таинственные сумерки Арктики. Под нами нет больше
твердой почвы. И некуда посадить машину в случае необходимости.
Недолгой становится в это время бело-синяя темнота туманного горизонта.
Слева, сквозь дымку, большим неоновым шаром, еще не слепящим глаза, вдруг
вышло солнце. Теперь оно будет ходить вокруг, поднимаясь все выше, - мы идем
туда, где уже настал ослепительный и неугасимый полярный день. Солнце
встает! И сквозь поволоку рефракции бросает оно яркий и розовый отблеск на
ледяные поля. Пора достать темные очки. Прошло два часа, но ничто не
изменилось внизу - никаких следов жизни, только светло-кофейные пятна
молодого льда, настывшего в трещинах, да беспощадная чернота свежего
разводья, да холмистые цепочки торосов, делающие ледяные поля похожими на
изборожденные морщинами старческие лица... Но мы идем вперед. Десять тонн
груза упорно проносит надо льдами наша машина - на далекую зимовку у полюса.
Навстречу уже несутся зовущие сигналы приводной радиостанции. Через шесть
часов полета самолет безошибочно находит среди хаоса льдов место посадки.
Большая ровная полоса расчищена на льдине, и вот уже видны черные и красные
сигнальные флаги аэродрома. Сверкнув серебром огромных крыльев, проносится,
разворачиваясь в снежной пыли, воздушный лайнер. Вдруг сразу наступила
прозрачная, как бы стеклянная, арктическая тишина. Мы выходим на льдину.
Бездонное и чистое голубое апрельское небо, воздух свеж, как в горах, в нем
нет пыли. Тридцать градусов мороза. Упругий снег звенит под ногами. Аэродром
окаймлен высокими торосами - как безмолвные арктические часовые, они застыли
вокруг.
Среди белой пустоты видны желтые фанерные домики и черные палатки
дрейфующей станции. Человеческое жилье среди льдов! Чтобы оценить и
почувствовать в полной мере все значение этого, надо хотя бы раз пролететь
две тысячи километров над безмолвными белыми полями, в самое сердце льдов...
Самое удивительное, что видишь на Севере, - это люди, покорившие
Арктику. Те, кто говорит о себе с равнодушием настоящих борцов, как будто
они не делают ничего особенного. Это они в упорном труде большого коллектива
создали воздушную дорогу Севера, которая ежедневно как бы строится заново.
"Самолет идет на Север". Теперь эти слова стали привычны нам, но за ними
стоит и подвиг исследователей первых путей и ежедневный труд летчиков -
каждого из них можно назвать тружеником северной трассы с не меньшим правом,
чем Гюго назвал своих героев тружениками моря. "Идет самолет..." Мученики
северных дорог, шоферы, пробиваются в снегу к взлетной полосе; верные друзья
экипажа, "технари", готовы на любом морозе принять машину, заправить и
приготовить, пока летчики ушли отдохнуть.
Работать приходится на любом ветру.
- Надо успеть все сделать, - говорил мне старый авиационный инженер