"Андрей Меркулов. В путь за косым дождем " - читать интересную книгу автора

не проверить машину на реверс, то потом менее опытный летчик попадет в такое
же положение неожиданно и не сможет удержаться в воздухе. И он говорит себе:
"Мне, испытателю, легче, я готов, заранее насторожен".
На небольшой высоте лучше заметна скорость - уходят назад зазеленевшие
заново леса. Где-то там, под ним, на земле, рвутся к жизни молодые клейкие
листья... В определенной точке горизонтального полета пора начинать работу.
Движение ручки, увеличение газа и скорости - резкий толчок прижимает к
креслу, машина вдруг рванулась вперед, как скаковая лошадь от удара хлыста;
каждой клеткой тела он ощущает теперь нарастание скорости; после того как
грозно, на полную мощность, взвыли двигатели - быстрый взгляд на стрелки
приборов: все стоит на пределе - число оборотов, температура газа, давление
топлива... Двигатели ревут на полной тяге...
Он ждет той смертельно опасной секунды - едва начавшийся крен, машину
повалило на крыло, и в то же мгновение убран газ, погашена скорость,
выпущены тормозные щитки; самолет, выравниваясь, как бы осаженный на ходу,
бешено встряхивает его на ремнях, пристегивающих к пилотскому креслу.
Все кончено. В момент начавшегося реверса хладнокровные
приборы-самописцы записали все, что нужно. Испытатель разворачивается над
лесом к аэродрому. Там его снова встретит земля, но уже не страшная, а
полная жизни, любви, света, неудержимого весеннего цветения.

* * *

Столько самолетов прошло через его руки, что он не любит рассказывать
об отдельных эпизодах, - слишком много. Он летал на машинах всех известных
конструкторов: на тяжелых гигантах Туполева и на стремительных сверхзвуковых
машинах Микояна, Яковлева, Ильюшина, Лавочкина. Часто ли во время работы
приходит внезапная опасность? Бывало всякое, иногда надо рисковать. Теперь
уже не сразу припомнишь, когда пришлось особенно трудно: в тот раз, когда
началась вибрация, флаттер, и он с трудом успел покинуть потерявшую
управление машину, или в тот раз, когда на еще не знакомом ему самолете
разрушился элерон и он, лишенный возможности лететь по прямой, привел его
кругами на аэродром и виртуозно посадил без аварии.
Говорить о себе он не любит. Он вообще молчалив, сдержан. Сухое,
аскетическое лицо. Большая внутренняя сила скрывается под привычным
выражением бесстрастия. Это выражение ненаигранно; таким он бывает в
воздухе. Однажды в кабине его самолета установили автоматический
киноаппарат. На больших скоростях изменение режима полета вызывает
значительную перегрузку - самолет и летчик испытывают большое давление, их
вес увеличивается в несколько раз. Пленка показала лицо испытателя во время
работы. Эти кадры нельзя смотреть равнодушно. От действия перегрузки его
лицо вдруг стало отекать, веки закрылись сами, от собственной тяжести. Но
руки не выпустили управления. Самолет выровнялся, перегрузка кончилась.
По-прежнему спокойный, он взглянул на горизонт: все в порядке. Машина идет
правильно. Только тогда он позволил себе вздохнуть, и то чуть-чуть, как бы
украдкой; и снова перевел пристальный взгляд на приборы - работа
продолжается.
Испытывает ли он чувство страха? Вопрос вызывает на его неподвижном
лице легкую, чуть озорную усмешку: сказать по правде? Не поверите... Почти
нет. За долгие годы работы оно атрофировалось, заменилось выдержкой, точным