"Д.С.Мережковский. Паскаль ("Реформаторы" #3) " - читать интересную книгу авторапроповедует опасное учение, которое может произвести смуту и разделение в
Церкви, а я всегда был убежден, что все порождающие смуту в Церкви порождают ее и в государстве, и, следовательно, я оказал им обоим важную услугу, предупредив такую смуту".[31] "Нет больше Церкви вот уже пять или шесть веков, а то, что нам теперь кажется Церковью, лишь куча грязи, только грязная лужа (bourbe)", - сказал однажды Сен-Сиран другу своему, св. Винсенту де Поль.[32] Если это сказал не на ветер, что слишком не похоже на Сен-Сирана, то в чем-то Ришелье да прав, рассматривая доктрину как опасную. Но, может быть, и Анжелика Арно была в чем-то права, сделав Сен-Сирана духовником Пор-Руаяля, в чем-то прав был и тот духовный сын его, который "видел в нем одно из самых живых подобий Иисуса Христа".[33] Чтобы понять, хотя бы только отчасти (совсем понять нельзя), это противоречиво-двойственное в религиозной личности аббата Сен-Сирана, надо вспомнить то, что Гете говорит о "демоническом" - "той загадочной силе, которую все чувствуют, но никто не может объяснить" и которая сказывается в разнообразнейших явлениях всей видимой и невидимой природы. "Сила эта накидывается охотнее всего на великих людей и любит сумеречные века". "Демоническое бывает всегда (durchaus) положительно творческим", - утверждает Гете.[34] Но, кажется, вернее было бы сказать, что здесь та сумеречная область, где свет борется с тьмой, творческое - с разрушительным. "Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы - сердца людей", - по глубокому слову Достоевского. Кажется, в аббате Сен-Сиране, точно так же как в духовном брате-близнеце его, Кальвине, от которого он все открещивался и никак не мог откреститься, в высшей степени присутствовала эта загадочная сила чего-то не понимает и страшится в себе и от людей хочет это непонятное скрыть. Но ученик его, последний великий богослов и философ Пор-Руаяля, Пьер Николь (Pierre Nicole, 1625-1695), откровеннее учителя. Как борется в Сен-Сиране святое и темное, творческое и разрушительное, можно видеть по религиозному опыту Никoля. Жертва Голгофы совершилась не за всех людей, а только за "предопределенных", "избранных"; если этого учения Лютера, Кальвина и Янсения Николь не отрицает, то сомневается в нем так, что правоверные янсенисты, может быть, недаром подозревают его в "ереси". "Слово Божие озаряет всех приходящих в мир", - учит Николь. "Некогда посеянное Богом в человеке семя добра все еще сохранилось в нем... Как бы ни было искажено лицо человека первородным грехом - черты Лика Божьего уцелели в этом лице... Если цельное здание было сверхъестественным (человек до греха), то развалины его остаются такими же (человек в его теперешнем состоянии)"[35] Есть Благодать у простых добрых людей и даже у язычников.[36] Отблеск лица Божьего светится во всяком добром человеческом деле. И чаша холодной воды может быть подана жаждущему только во имя Христа. Вывода из всего этого Николь не делает, но сделать его легко: Лютер, Кальвин и Янсений заблуждаются, думая, что Христос умер не за всех людей, а только за "избранных" и что в нужной для спасения Благодати отказано бесчисленному множеству душ. Но все это - в "дневной душе" Николя, в его сознании, а в "душе ночной", под сознанием - иное. Вот какие страшные сны наяву посещают его: "Мир подобен огромному застенку, где бесчисленному множеству палачей, |
|
|