"Д.С.Мережковский. Лютер ("Реформаторы" #1) " - читать интересную книгу автора

так же как и все царства мира сего, dominia mundi".[43] "He вопиющая ли
несправедливость - извергать из Церкви и даже из самого неба такое великое
множество мучеников и святых, какими за четырнадцать веков прославлена
Восточная Церковь?"[44] Это и значит: не может быть двух Церквей, Восточной
и Западной; есть только единая Вселенская Церковь; или одна, или нет никакой
Церкви. В этом "все мы - ученики Яна Гуса - и апостол Павел, и святой
Августин... Но вот что удивительно: мы к этому пришли, помимо Чешского
учителя. Страшный суд Божий над людьми попустил быть осужденной и преданной
огню костра[45] - очевиднейшей евангельской истине - эта мысль потрясает
меня. Горе земле!"[46]
И в заключение - то, что будет уже не Преобразованием, а Переворотом,
не Реформацией, а Революцией, сначала в Церкви, а потом и в миру: "Церковь
может быть и без Папы; чтобы сохранить единство свое, нуждается она только в
одном, единственном главе - Иисусе Христе".[47] Есть Глава у Церкви, но этот
Глава не Папа, а сам Христос. Не сказано ли Им самим: "Се, Я с вами, во все
дни до скончания века"?[48]
Вот где есть все еще живое слово Реформации - в этом постановленном ею
и все еще не решенном Церковью и даже как будто неуслышанном вопросе: кто
видимый, присутствующий на земле в веках и народах глава Вселенской Церкви -
Папа или Христос? Вот где Лютер мог сказать: "Сам Бог ведет меня, и я иду за
Ним". "Дело Его - мое".
"Веруешь ли ты в учение сына твоего, Мартина?" - спросит священник
умирающего отца Лютера. "Верую, - ответит тот, - надо быть негодяем, чтобы
этому не верить".[49] Так же ответит когда-нибудь и все христианское
человечество.
"Я посмеюсь над ней, как над мыльным пузырем"[50] - восклицает Лютер,
когда прочел папскую буллу о своем отлучении от Церкви. "Я обличу эту буллу
как нечестивую ложь... ибо она осуждает самого Христа... Вот когда я наконец
убедился, что Папа - Антихрист, Рим - престол Сатаны".[51] "Эта сатанинская
булла возмущает меня. Никогда еще, от начала мира, Сатана так не говорил
против Бога. Страшные богохульства ее превосходят всякое воображение, и
никто этого не видит".[52] "Если бы меня не удерживали здесь (в
Виттенберге), я поехал бы в Рим, чтобы предаться ярости моих врагов".[53]
"Что они могут сделать со мной? Убить?.. И обесчестить как еретика? Но не
был ли и сам Христос осужден как "соблазнитель" и "еретик"?"[54] "Будем же
радоваться, что мы удостоились так же страдать, как Он".[55] "Пилат сказал
первосвященникам и народу: "Я не нахожу никакой вины в этом человеке". Но
они настаивали, говоря: "Он возмущает народ"" (Лука, 23:4-5). Как
"возмутитель" и "мятежник", и был распят Иисус. Это Лютер первый вспомнил и
напомнил людям так, что они уже никогда не забудут.
"Истины мятежной я не люблю", - говорит Эразм, и с ним согласились все
папы, от Григория VII до Пия XI.[56] "А Христос любит", - отвечает Лютер.
Вот новое "подражание Христу", неизвестное ни Фоме Кемпийскому, ни Франциску
Ассизскому и никому из святых после первых веков христианства.
"Бог был явно со Христом... и так же явно с Лютером... Но оба они не
были друзьями существующего порядка", - верно и глубоко понял Гете.[57] Оба
они - "враги существующего порядка", - это и значит "возмутители",
"мятежники", но, конечно, совсем не так противоположны тому, как думает мир!
А если не так, то как же? - этим-то вопросом, опять-таки не решенным и даже
не услышанным в Церкви, и начинается, больше чем Преобразование,