"Д.С.Мережковский. Религия" - читать интересную книгу автора

недостатки, недомолвки и неточности моего изложения; но поправлять и
пояснять их здесь не буду: это завело бы меня слишком далеко, ибо уже самая
постановка подобного вопроса с желательною ясностью, и точностью есть труд,
превышающий не только мои, но и вообще какие бы то ни было силы одного
человека: тут потребна общая преемственная работа целых поколений. Здесь же
повторю лишь вкратце и сведу в одно основание мои положения, тезисы, смысл
коих, надеюсь, все-таки открывается с большею ясностью из самой книги.
Историческое христианство усилило один из двух мистических полюсов
святости в ущерб другому - именно полюс отрицательный в ущерб
положительному - святость духа в ущерб святости плоти; дух был понят, как
нечто не полярно противоположное плоти, и, следовательно, все-таки
утверждающее, а как нечто совершенно отрицающее плоть, как бесплотное.
Бесплотное и есть для исторического христианства духовное и, вместе с тем,
"чистое", "доброе", "святое", "божеское", а плотское - "нечистое", "злое",
"грешное", "дьявольское". Получилось бесконечное раздвоение, безвыходное
противоречие между плотью и духом, то самое, от которого погиб и
дохристианский мир, с тою лишь разницей, что там, в язычестве, религия
пыталась выйти из этого противоречия утверждением плоти в ущерб духу, а
здесь, в христианстве, наоборот - утверждением Духа в ущерб плоти.
Итак, я спрашиваю: не есть ли, по учению Христа, аскетизм, умерщвление
плоти - только средство, цель которого - очищение, просветление и, наконец,
воскресение плоти? Не подменило ли историческое христианство цель средством
до такой степени, что, наконец, средство сделалось единственною,
всепоглощающею и самодовлеющею целью? Воскресение плоти отодвинулось в
недосягаемую, мистическую даль, почти ничем не связанную с реальною, земною,
историческою и органическою действительностью христианства. Воскресение
плоти, святость плоти приняты были отвлеченно, догматически, холодно и
неподвижно; умерщвление - действенно, жизненно, пламенно, так что в конце
концов умерщвление возобладало над воскресением. Историческое христианство
поставило как бы знак равенства между умерщвлением и воскресением плоти. В
учении Христа этого знака равенства нет: там отрицание низшего состояния
плоти, только будучи соединено с утверждением высшего состояния плоти, есть
путь к воскресению: а х b = с. В историческом христианстве а = с;
умерщвление и есть воскресение, смерть есть жизнь, и жизнь есть смерть;
смерть для смерти, и жизнь для смерти - ничего, кроме смерти. Отрицание
жизни и есть бессмертие; отрицание плоти и есть дух; отрицание для
отрицания; одно чистое отрицание, без всякого утверждения. Вместо живого
диалектического развития, которое дано в учении Христа: тезис - плоть,
антитезис - дух, синтез - "духовная плоть", в историческом христианстве
получилось только мертвое логическое тождество - получилась бесплотная
святость вместо святой плоти, бесплотная духовность вместо духовной плоти. В
учении Христа все отдельные радужные цвета жизни, достигая высшей степени
яркости, сливаются, наконец, в один белый цвет Воскресения, т. е. высшего
утверждения плоти и духа; в историческом христианстве эти радужные цвета
постепенно слабеют, потухают и, наконец, совсем уничтожаются в одном черном
цвете смерти, умерщвления, последнего отрицания плоти и духа: пост, скорбь,
боль, страх - вот постепенно сгущающиеся тени, которые сливаются в один
сплошной черный монашеский цвет исторического христианства. Весь древний
многоцветный, многоязычный мир, со всеми своими сокровищами науки,
искусства, общественности, мудрости - все "язычество", которое, если и не