"Дмитрий Мережковский. Воскресшие боги" - читать интересную книгу автора

хотя нет явных улик, осторожность не мешает.
- Э, вздор! Зачем? Хочется пить,-молвил Карл, подергивая плечом с
досадой, но покорился. Герольды побежали вперед.
Четыре пажа подняли над королем великолепный балдахин из голубого
шелка, затканный серебряными французскими лилиями, сенешаль накинул ему на
плечи мантию с горностаевой оторочкой, с вышитыми по красному бархату
золотыми пчелами и рыцарским девизом: "Король пчел не имеет жала-Le roi des
abeilles n'a pas d'aiguillon",-и по мрачным запустелым покоям Павийского
замка направилось шествие в комнаты умирающего.
Проходя мимо часовни. Карл увидел герцогиню Изабеллу. Почтительно снял
берет, хотел подойти и, по старозаветному обычаю Франции, поцеловать даму в
уста, назвав ее "милой сестрицей". Но герцогиня подошла к нему сама и
бросилась к его нoгaм:
- Государь,- начала она заранее приготовленную речь,- сжалься над
нами! Бог тебя наградит. Защити невинных, рыцарь великодушный! Моро отнял у
нас все, захваТИЛ престол, отравил супруга моего, законного герцога
миланского, Джан-Галеаццо. В собственном доме своем окружены мы убийцами...
Карл плохо понимал и почти не слушал того, что она говорила.
- А? А? Что такое? - лепетал он, точно спросонок, судорожно
подергивая плечом и заикаясь.- Ну, ну, не надо... Прошу вас... не надо же,
сестрица... Встаньте, встаньте!
Но она не вставала, ловила его руки, целовала их, хотела обнять его
колени и, наконец, заплакав, воскликнула с непритворным отчаянием:
- Если и вы меня покинете, государь, я наложу на себя руки!..
Король окончательно смутился, и лицо его болезненно сморщилось, как
будто он сам готов был заплакать.
- Ну, вот, вот!.. Боже мой... я не могу... Бриссоне... пожалуйста... я
не знаю... скажи ей...
Ему хотелось убежать; она не пробуждала в нем никакого сострадания, ибо
в самом унижении, в отчаянии была слишком горда и прекрасна, похожа на
величавую героиню трагедии.
- Яснейшая мадонна, успокойтесь. Его величество сделает все, что
можно, для вас и для вашего супруга, мессира Жан-Галеасса,-молвил кардинал
вежливо и холодно, с оттенком покровительства, произнося имя герцога
пофранцузски.
Герцогиня оглянулась на Бриссоне, внимательно по смотрела в лицо королю
и вдруг, как будто теперь только поняла, с кем говорит, умолкла.
Уродливый, смешной и жалкий, стоял он перед ней с открытыми, как у
маленьких детей, толстыми губами, с бессмысленной, напряженной и растерянной
улыбкой, выкатив огромные белесоватые глаза.
"Я - у ног этого заморыша, слабоумца, я - внучка ФерДинанда
Арагонского!"
Встала; бледные щеки ее вспыхнули. Король чувствовал, что необходимо
сказать что-то, как-нибу-дь выйти из молчания. Он сделал отчаянное усилие,
задергал плечом, заморгал глазами и, пролепетав только свое обычное: "А? А?
Что такое?"-заикнулся, безнадежно махнул рукой и умолк.
Герцогиня смерила его глазами с нескрываемым презрением. Карл опустил
голову, уничтоженный. - Бриссоне, пойдем, пойдем... что ли... А?.. Пажи
распахнули двери. Карл вошел в комнату герцога. Ставни были открыты. Тихий
свет осеннего вечера падал в окно сквозь высокие золотые вершины парка.