"Дмитрий Мережковский. Воскресшие боги" - читать интересную книгу автора

поторопился и сообщил кому-нибудь...
- Я так и думал,- воскликнул герцог радостно,- никто не виноват в
моей смерти! А между тем все они друг друга подозревают, ненавидят,
боятся... О, если бы можно было сказать им все, как мы с тобой теперь
говорим! Дядя считает себя моим убийцей, а я знаю, что он добрый, только
слабый и робкий. Да и зачем бы ему убивать меня? Я сам готов отдать ему
власть. Ничего мне не нужно... Я ушел бы от них, жил бы на свободе, в
уединении, с друзьями. Сделался бы монахом или твоим учеником, Леонардо. Но
никто не хотел поверить, что я в самом деле не жа лею власти... И зачем,
Боже мой, зачем они теперь это сделали? Не меня, себя они отравили невинными
плодами твоего невинного дерева, бедные, слепые... Я прежде думал что я
несчастен, потому что должен умереть. Но теперь я понял все, учитель. Я
больше ничего не хочу, ничего не боюсь. Мне хорошо, спокойно и так отрадно,
как будто в знойный день я сбросил с себя пыльную одежду и вхожу в чистую,
холодную воду. О, друг мой, я не умею сказать, но ты понимаешь, о чем я
говорю? Ты ведь сам такой... Леонардо молча, с тихою улыбкою, пожал ему
руку. - Я знал,- продолжал больной еще радостнее,- я знал, что ты поймешь
меня... Помнишь, ты сказал мне однажды, что созерцание вечных законов
механики, естественной необходимости учит людей великому смирению и
спокойствию? Тогда я не понял. Но теперь, в болезни, в одиночестве, в бреду,
как часто вспоминал я тебя, твое лицо, твой голос, каждое слово твое,
учитель! Знаешь ли, мне иногда кажется: разными путями мы пришли с тобой к
одно1му, ты -в жизни, я - в смерти...
Двери открылись, вбежал карлик с испуганным видом и объявил: - Мона
Друда!
Леонардо хотел уйти, но герцог его удержал. В комнату вошла старая няня
Джан-Галеаццо, держа в руках небольшую склянку с желтоватой мутной жидкостью
- скорпионовою мазью.
В середине лета, когда солнце-в созвездии Пса, ловили скорпионов,
опускали их живыми в столетнее оливковое масло с крестовиком, матридатом и
змеевиком, отстаивали на солнце в течение пятидесяти дней и каждый вечер
мазали больному под мышками, виски, живот и грудь около сердца, знахарки
утверждали, что нет лучшего лекарства не только против всех ядов, но и
против колдовства, наваждения и порчи.
Старуха, увидев Леонардо, сидевшего на краю постели, остановилась,
побледнела, и руки ее так затряслись, что она едва не выронила склянки.
- С нами сила Господня! Матерь пресвятая Богородица!..
Крестясь, бормоча молитвы, пятилась она к двери и, выйдя из комнаты,
побежала так поспешно, как только позволяли ей старые ноги, к своей госпоже,
мадонне Изабелле, сообщить страшную весть.
Мона Друда была уверена, что злодей Моро и его приспешник Леонардо
извели герцога, если не ядом, то
глазом, порчею, вынутым следом или какими-либо другими бесовскими
чарами. Герцогиня молилась в часовне, стоя на коленях пред
образом.
Когда мона Друда доложила ей, что у герцога-Леонардо, она вскочила и
воскликнула: - Не может быть! Кто его пустил?.. - Кто
пустил?-пробормотала старуха, покачав головой.- Верите ли, ваша светлость,
и ума не приложу, откуда он взялся, окаянный! Точно из земли вырос или в
трубу влетел, прости Господи! Дело, видно, нечистое. Я уже давно докладывала