"Дмитрий Мережковский. Воскресшие боги" - читать интересную книгу автора

его за руки.
Между опрокинутыми столами, ска1мейками, бочонками, черепками разбитых
кувшинов и лужами вина произошла
свалка.
Увидев кровь, оголенные шпаги и ножи, испуганный Тибальдо выскочил из
погреба и закричал на всю площадь:
- Смертоубийство! Французы грабят! Ударили в рыночный колокол. Ему
ответил другой, на Бролетто. Осторожные купцы запирали лавки. Лоскутницы и
овощницы уносили лотки с товарами.
- Святые угодники, заступники наши, Протавио, Джервазио!-голосила
Барбачча. - Что там такое? Пожар, что ли? - Бейте, бейте французов!..
Маленький Фарфаниккио прыгал от восторга, свистел и визжал
пронзительно: - Бейте, бейте французов!
Появились городские стражники - берровьеры с аркебузами и алебардами.
Они подоспели вовремя, чтобы предупредить убийство и вырвать из рук
черни Бонивара и Гро-Гильоша. Забирая кого попало, схватили и башмачника
Корболо.
Жена, прибежавшая на шум, всплеснула руками и завыла:
- Смилуйтесь, отпустите муженька моего, отдайте его мне! Я уж с ним
расправлюсь по-свойски, вперед в уличную свалку не полезет! Право же
синьоры, этот дурак и веревки не стоит, на которой его повесят!
Корболо печально и стыдливо потупил глаза, притворяясь, что не слышит
угроз жены, и спрятался от нее за спину городских стражников.
Над лесами неоконченного собора, по узкой веревочной лестнице влезал на
одну из тонких колоколен, недалеко от главного купола, молодой каменщик с
маленьким изваянием св. великомученицы Екатерины, которое надо было
прикрепить на самом конце стрельчатой башни.
Кругом подымались, как будто реяли сталактитоподобные, остроконечные
башни, иглы, ползучие арки, каменное кружево из небывалых цветов, побегов и
листьев, бесчисленные пророки, мученики, ангелы, смеющиеся рожи дьяволов,
чудовищные птицы, сирены, гарпии, драконы с колючими крыльями, с разинутыми
пастями, на концах водосточных труб. Все это - из чистого мрамора,
ослепительно белого, с тенями голубыми, как дым,- походило на громадный
зимний лес, покрытый сверкающим инеем.
Было тихо. Только ласточки с криком проносились над головой каменщика,
из толпы на площади долетал к нему, как слабый шелест муравейника. На краю
бесконечной зеленой Ломбардии сияли снежные громады Альп, такие же острые,
белые, как вершины собора. Порой снизу чудились отзвуки органа, как бы
молитвенные вздохи из внутренности храма, из глубины eго каменного сердца -
и тогда казалось, что все великое здание живет, дышит, растет и возносится к
небу, как вечная хвала Марии Рождающейся, как радостный гимн всех веков и
народов Деве Пречистой, Жене, облеченной в солнце.
Вдруг шум на площади усилился. Послышался набат. Каменщик остановился,
посмотрел вниз, и голова его закружилась, в глазах потемнело: ему казалось,
что исполинское здание шатается под ним, тонкая башня, на которую он
взлезал, гнется, как тростник.
- Кончено, падаю!-подумал он с ужасом.-Господи, прими душу мою!
С последним отчаянным усилием уцепился за веревочную ступень, закрыл
глаза и прошептал: - Ave, dolce Maria, di grazia piena! Радуйся,
благодатная Мария) (итал.) Ему стало легче.