"Дмитрий Мережковский. Воскресшие боги" - читать интересную книгу автора

восторгом.-Кажется, гимн олимпийцам. Вот, смотри, можно прочесть первые
строки. И он перевел ему с греческого:
Слава любезному, пышно-венчанному гроздьями Вакху, Слава тебе,
дальномечущий Феб, сребролукий, ужасный Бог лепокудрый, убийца сынов Ниобеи.
- А вот и гимн Венере, которой ты так боишься, монашек! Только трудно
разобрать...
Слава тебе, златоногая мать Афродита, Радость богов и людей...
Стих обрывался, исчезая под церковным письмом. Джованни опустил книгу,
и отпечатки букв побледнели, углубления стерлись, утонули в гладкой желтизне
пергамента,-тени скрылись. Видны были только ясные, жирные, черные буквы
монастырского требника и громадные, крючковатые, неуклюжие ноты покаянного
псалма:
"Услышь, Боже, молитву мою, внемли мне и услышь меня. Я стенаю в
горести моей и смущаюсь: сердце мое трепещет во мне, и смертные ужасы напали
на меня".
Розовый отблеск потух, и в комнате стало темнеть. Мерула налил вина из
глиняного кувшина, выпил и предложил собеседнику.
- Ну-ка, братец, за мое здоровье. Vinum super omnia bonum diligamus! '
Возлюбим вино превыше всякого блага! (лат.) Джованни отказался.
- Ну - Бог с тобой. Так я за тебя выпью.- Да что это ты, монашек,
какой сегодня скучный, точно в воду опущенный? Или опять этот святоша
Антонио пророчествами напугал? Плюнь ты на них, Джованни, право, плюнь? И
чего каркают, ханжи, чтоб им пусто было! - Признавайся, говорил ты с
Антонио? - Говорил. - О чем? - Об Антихристе и мессере Леонардо да
Винчи... - Ну, вот! Да ты только и бредишь Леонардо. Околдовал он тебя, что
ли? Слушай, брат, выкинь дурь из головы. Оставайся-ка моим секретарем - я
тебя живо в люди выведу: латыни научу, законоведом сделаю, оратором или
придворным стихотворцем,- разбогатеешь, славы достигнешь. Ну, что такое
живопись? Еще философ Сенека называл ее ремеслом, недостойным свободного
человека. Посмотри на художников-все люди невежественные, грубые...
- Я слышал,- возразил Джованни,- что мессер Леонардо - великий
ученый.
- Ученый? Как бы не так! Да он и по-латыни читать не умеет, Цицерона с
Квинтиниалом смешивает, а греческого и не нюхал. Вот так ученый! Курам на
смех.
- Говорят,- не унимался Бельтраффио,- что он изобретает чудесные
машины и что его наблюдения над природою...
- Машины, наблюдения! Ну, брат, с этим далеко не уйдешь. В моих
"Красотах латинского языка" собрано более двух тысяч новых изящнейших
оборотов речи. Так знаешь ли ты, чего мне это стоило?.. А хитрые колесики в
машинках прилаживать, посматривать, как птицы в небе летают, травы в поле
растут - это не наука, а забава, игра для детей!..
Старик помолчал; лицо его сделалось строже. Взяв собеседника за руку,
он промолвил с тихою важностью:
- Слушай, Джованни, и намотай себе на ус. Учителя наши - древние
греки и римляне. Они сделали все, что люди могут сделать на земле. Нам же
остается только следовать за ними и подражать. Ибо сказано: ученик не выше
своего учителя.
Он отхлебнул вина, заглянул прямо в глаза Джованни с веселым
лукавством, и вдруг мягкие морщины его расплылись в широкую улыбку: