"Дмитрий Мережковский. Воскресшие боги" - читать интересную книгу автора

своих, как ржавчина ест железо!"
Заслонив глаза от солнца ладонью, взглянул он вверх на исполинское
неоконченное строение, окруженное плотничьими лесами. То был собор,
воздвигаемый народом во славу Рождества Богородицы.
Малые и великие принимали участие в созидании храма. Королева Кипрская
прислала драгоценные воздухи, тканные золотом; бедная старушка-лоскутница
Катерина положила на главный алтарь, как приношение Деве Марии, не думая о
холоде предстоящей зимы, ветхую единственную шубенку свою, ценой в двадцать
сольдов.
Корболо, с детства привыкший следить за постройкой, в это утро заметил
новую башню и обрадовался ей.
Каменщики стучали молотками. С выгрузной пристани в Лагетто у
Сан-Стефано, неподалеку от Оспедале Маджоре, где причаливали барки,
подвозились огромные искрящиеся глыбы белого мрамора из Лагомаджорских
каменоломен. Лебедки скрипели и скрежетали цепями. Железные пилы визжали,
распиливая мрамор. Рабочие ползали по лесам, как муравьи. И великое здание
росло, высилось бесчисленным
множе ством сталактитоподобных стрельчатых игл. колоколен и башен из
чистого белого мрамора, в голубых небесах,- вечная хвала народа Деве Марии
Рождающейся.
Корболо спустился по крутым ступеням в прохладный, сводчатый,
установленный винными бочками, погреб немца-харчевника Тибальдо.
Вежливо поздоровался с гостями, подсел к знакомому утильщику
Скарабулло, спросил себе кружку вина и горячих миланских пирожков с тмином
- офэлэтт, не спеша Хлебнул, закусил и сказал:
- Если хочешь быть умным, Скарабулло, никогда не женись! - Почему?
- Видишь ли, друг,-продолжал башмачник глубокомысленно,- жениться
все равно, что запустить руку в мешок со змеями, чтобы вынуть угря. Лучше
иметь подагру, чем жену, Скарабулло!
За столиком рядом, краснобай и балагур, златошвей Маскарелло
рассказывал голодным оборванцам чудеса о неведомой земле Берлинцоне,
блаженном крае, именуемом Живи-Лакомо, где виноградные лозы подвязываются
сосисками, гусь идет за грош да еще с гусенком в придачу. Есть там гора из
тертого сыру, на которой живут люди и ничем другим не занимаются, как только
готовят макароны и клецки, варят их в отваре из каплунов и бросают вниз. Кто
больше поймает, у того больше бывает. И поблизости течет река из верначчяо
- лучшего вина никто не пивал, и нет в нем ни капли воды.
В погреб вбежал маленький человек, золотушный, с глазами
подслеповатыми, как у щенка, не совсем прозревшего,- Горгольо, выдувальщик
стекла, большой сплетник и любитель новостей.
- Синьоры,-приподымая запыленную дырявую шляпу и вытирая пот с лица,
объявил он торжественно,- синьоры, я только что от французов!
- Что ты говоришь, Горгольо? Разве они уже здесь? - Как же,- в
Павии... Фу, дайте дух перевести, запыхался. Бежал, сломя голову. Что,
думаю, если кто-нибудь раньше меня поспеет...
- Вот тебе кружка, пей и рассказывай: что за народ французы?
- Бедовый, братцы, народ, не клади им пальца в рот. Люди буйные,
дикие, иноплеменные, богопротивные, звероподобные-одно слово, варвары!
Пищали и аркебузы восьмилоктевые, ужевицы медные, бомбарды чугунные с ядрами
каменными, кони, как чудища морские,- лютые, с ушами, с хвостами