"Дмитрий Мережковский. Воскресшие боги" - читать интересную книгу автора

деревьев, соединенных висячими гирляндами лоз. От Мортары до Абиатеграссо и
далее, до самого края неба, где в тумане белели снега Монте Розы,-великая
равнина Ломбардии цвела, как Божий рай.
- Господи,-вздохнул он с умилением и поднял глаза к небу,- благодарю
Тебя за все! Чего еще надо? Некогда здесь была пустыня. Я с Леонардо провел
эти каналы, оросил эту землю, и ныне каждый колос, каждая былинка благодарит
меня, как я благодарю тебя, Господи!
Послышался лай борзых, крики охотников, и над кустами лозняка
замелькало красное вабило - чучело с крыльями куропатки для приманки
соколов.
Хозяин с главным дворецким обошел накрытый стол, осматривая, все ли в
порядке. В залу вошли герцогиня и гости, приглашенные к ужину, среди которых
был Леонардо, оставшийся ночевать на вилле.
Прочли молитву и сели за стол.
Подали свежие артишоки, присланные в плетенках ускоренной почтой прямо
из Генуи, жирных угрей и карпов мантуанских садков, подарок Изабеллы д'Эсте,
и студень из каплуньих грудинок.
Ели тремя пальцами и ножами, без вилок, считавшихся непозволительной
роскошью; золотые, с черенками из горного хрусталя, подавались они только
дамам для ягод и варенья.
Хлебосольный хозяин усердно потчевал. Ели и пили много, почти до
отвала. Изящнейшие дамы и девицы не стыдились голода.
Беатриче сидела рядом с Лукрецией.
Герцог опять залюбовался на обеих: ему было приятно, что они вместе и
что жена ухаживает за его возлюбленною, подкладывает ей на тарелку лакомые
куски, что-то шепчет на ухо и пожимает руку с порывом той внезапной
нежности, похожей на влюбленность, которая иногда овладевает молодыми
женщинами.
Говорили об охоте. Беатриче рассказала, как олень едва не выбил ее из
седла, выскочив из леса и ударив лошадь рогами.
Смеялись над дурачком Диодою, хвастуном и забиякою, который только что
убил вместо кабана домашнюю свинью, нарочно взятую охотниками в лес и
пущенную под ноги шуту. Диода рассказывал о своем подвиге и гордился им так,
как будто убил Калидонского вепря. Его дразнили и, чтобы уличить в
хвастовстве, принесли тушу убитой свиньи. Он притворился взбешенным. На
самом деле это был прехитрый плут, игравший ыгодную роль дурака: своими
рысьими глазками сумел бы он отличить не только домашнюю от дикой свиньи, но
и глупую шутку от умной.
Хохот становился все громче. Лица оживлялись и краснели от обильных
возлияний. После четвертого блюда молоденькие дамы украдкой, под столом,
распустили туго стянутые шнуровки.
Кравчие разносили легкое белое вино и красное, кипрское, густое,
подогретое, заправленное фисташками, корицею и гвоздикою.
Когда его высочество требовал вина, стольники торжественно
перекликались, как бы священнодействуя, брали кубок с поставца, и главный
сенешаль трижды опускал в чашу единороговый талисман на золотой цепи: если
вино отравлено, рог должен почернеть и ороситься кровью. Такие же
предохранительные талисманы - жабный камень и змеиный язык - вставлены
были в солонку.
Граф Бергамини, муж Чечилии, усаженный хозяином на почетное место,