"Дмитрий Мережковский. Воскресшие боги" - читать интересную книгу автора

Кортиджана обдумывала ответный сонет. Рифмами владела она в
совершенстве и недаром говаривала, что если бы это зависело от нее, она,
конечно, проводила бы все свое время "в академиях добродетельных мужей".
Священное Воинство окружило носилки. Предводитель одного из отрядов,
Доффо, выступил, поднял над головой алый крест и воскликнул торжественно:
- Именем Иисуса, короля Флоренции, и Марии Девы, нашей королевы,
повелеваем тебе снять сии греховные украшения, суеты и анафемы. Ежели ты
этого не сделаешь, да поразит тебя болезнь!
Собачка проснулась и залаяла; мартышка зашипела; попугай захлопал
крыльями, выкрикивая стих, которому научила его хозяйка: Amore a nullo amato
arnar perdona. Любовь не полюбить никому не позволит (итал.).
Лена собиралась сделать знак телохранителям, чтобы разогнали они
толпу,- когда взор ее упал на Доффо. Она поманила его пальцем. Мальчик
подошел, потупив глаза. - Долой, долой наряды! - кричали дети.- Долой
анафемы!
- Какой хорошенький! - тихо произнесла Лена, не обращая внимания на
крики толпы.- Послушайте, мой маленький Адонис, я, конечно, с радостью
отдала бы все эти штуки. чтобы сделать вам удовольствие,- но вот в чем
беда: они не мои, а взяты напрокат у жида. Имущество этой неверной собаки
едва ли может быть приношением, Иисусу и Деве Марии.
Доффо поднял на нее глаза. Мона Лена, с едва заметной усмешкой кивнув
головой, как будто подтверждая тайную мысль, проговорила другим голосом, с
певучим нежным венецианским говором:
- В переулке Бочаров у Санта Тринита. Спроси кортиджану Лену из
Венеции. Буду ждать...
Доффо оглянулся и увидел, что товарищи, увлеченные бросанием камней и
перебранкой с вышедшей из-за угла шайкой противников Савонаролы, так
называемых "бешеных" - "аррабиати", не обращали более внимания на
кортиджану. Он хотел им крикнуть, чтобы они напали на нее, но вдруг смутился
и покраснел.
Лена засмеялась, показывая между красными губами острые белые зубы.
Сквозь образ Клеопатры и царицы Савской мелькнула в ней венецианская
"маммола" - шаловливая и задорная уличная девочка. Негры подняли носилки, и
кортиджана продолжала путь безмятежно. Собачка опять уснула на ее коленях,
попугай нахохлился, и только неугомонная мачтышка, строя уморительные рожи,
старалась лапкою поймать карандаш, которым вельможная блудница выводила
первый стих ответного сонета епископу: Любовь моя чиста, как вздохи
серафимов.
Доффо, уже без прежней удали, во главе своего отряда, всходил по
лестнице чертогов Медичи.
В темных покоях, где все дышало величием прошлого, дети охвачены были
робостью.
Но открыли ставни. Загремели трубы. Застучали барабаны. И с радостным
криком, смехом и пением псалмов рассыпались маленькие инквизиторы по залам,
творя суд Божий над соблазнами искусства и науки, отыскивая и хватая "суеты
и анафемы", по наитию Духа Святого. Джованни следил за их работой.

Наморщив лоб, заложив руки за спину, с медлительною важностью, как
судьи, расхаживали дети среди изваяний великих мужей, философов и героев
языческой древности.