"Виктор Меньшов. Храм Василия Блаженного" - читать интересную книгу автора

И Клавдия тоже замерла в предчувствии музыки, откинувшись гибкой
талией на крепкую руку Кости. Замерла Клавдия, обомлела. Сердце вот прямо
сейчас остановится...
Ну же! Ну!
И только коснулся, только первую струну семиструнной тронул невидимый
музыкант, только начал он набирать замысловатый аккорд, дергающий душу и
пьянящий крепче хмельного, а Костя уже подбоченился, притопнул плавно
ногой, как каблуком пристукнул!
Да ей богу!...
Даром что босиком, а спросите любого, кто видел, каждый скажет: как
каблуком щегольского сапожка ударил. Да так, что искры шальных нездешних
костров взметнулись вверх и дымком далеких костров, и полынным степным
ветром дохнуло.
И Клавдия взмахнула рукой, в которой щепоткой подол сарафана ее
ситцевого. Повела она плечами, словно озноб ее пробил, а у зрителей мурашки
по коже пробежали.
Закрутил ее Костя, и пошла она юлой. Сарафан - колоколом!
Костя-то! Костя! Вытянулся в струночку, одна рука в бок, другая над
головой пальцами щелкает, как кастаньетами. А какие там кастаньеты? Откуда?
У Кости пальцы - железо! Он ими запросто гвозди из доски выдергивает.
А ноги! Ноги! Такие кренделя выписывают, таким мелким бесом сыпят,
что где носок, где пятка не разберешь.
И эээээхххх...!
А гитары! Гитары! Как бегут, струна струну обгоняя! Как только не
рвутся эти тоненькие жилочки! Как только не лопаются! Никак не человек -
черт играет на этих гитарах! Да разве успеть человеческим пальцам за такими
переборами?!
Черт играет! Черт!
И рвут струны черти огнеглазые, белозубые, с кудрями витыми. Не
струны они рвут, ой не струны! Это они души наши в плен берут, на кусочки
рвут, по кусочкам растаскивают!
Ох, Костя, вражья сила! Что вытворяет?! Взвился в воздух, подпрыгнул
до самой луны и кричит прямо в нее:
- Эх, горррри - жги, солнышко цыганское!
И висит, на землю не опускается, вокруг себя вьется, руками Клавдию
обволакивает, обнимает. Даже и не прикоснулся к ней, а такие объятия -
жарче солнца-огня!
И вот - рухнул! На колени упал, наклоняется, наклоняется, вот уже
затылком земли касается, а коленями той земли так и коснулся! На чем только
держится?! Ну, разве не черт?!
Тут и Клавдия - как врежет каблучками! Как юбкой вскинет, до самых
трусиков голубеньких подол взметнулся! А каблучки, каблучки, словно иголка
в швейной машинке, туда-сюда! Руки вокруг вьются-кружатся!
Не иначе, как у музыкантов сердца полопались вместе со струнами, так
внезапно обрывается эта сумасшедшая музыка. Клавдия смущенно присаживается
на скамеечку, оглаживая сарафанчик на круглых коленях, а Костя оглядывается
вокруг нездешними глазами.
Обувает он свои сандалии, достает мятую пачку "Примы", и курит,
курит, курит, часто сплевывая на землю.
И молчит, молчит, молчит...