"Александр Мень. Дионис, Логос, Судьба (Греческая религия и философия от эпохи колонизации до Александра)" - читать интересную книгу автора

С привычными представлениями всегда трудно расставаться, тем не менее
сегодня следует признать, что старый романтический образ Греции далек от
действительности: он является лишь одним из мифов, унаследованных от эпохи
Возрождения.
Первая брешь в этом мифе была пробита открытием богатств
древневосточной культуры. Прежде эллинство казалось каким-то уникальным
островом мысли и искусства среди темного, варварского мира. Теперь же
обнаруживалось, что на Востоке поэзия, наука, зодчество, скульптура и
живопись расцвели задолго до того, как появились в Греции. Изучая античный
быт, археологи убедились, что он был мало похож на идеальную картину,
нарисованную мифом об Элладе. Даже в Афинах рядом с прекрасными храмами
теснились жалкие кварталы, где было столько же грязи, смрада, неудобств и
нищеты, сколько в любом городе древнего мира.
Когда спала с глаз пелена предвзятости, по-иному стала вырисовываться и
греческая история. Ведь, подобно всем другим, она была полна зверств,
предательств, насилий, безумия и фанатизма; она знала и коррупцию властей, и
преследования инакомыслящих, и жестокий деспотизм.
Изучение греческой религии и философии за последние сто лет
окончательно развеяло миф об Элладе. Еще в XIX в. была как бы заново открыта
мистическая Эллада, суровая и трагичная. Стало понятно, чем была для
греческого духа буйная стихия Диониса, вера в Судьбу, породившая "античный
ужас"; обнаружилась удивительная близость путей Греции и Востока (4). В
результате этих переоценок античный мир не потерял своего индивидуального
лица, но оно уже более не казалось божественным. В этой новой Элладе
по-прежнему остается место эстетам и жизнелюбцам, скептикам и рационалистам,
но мы также находим в ней пессимизм и уныние, растерянность и отвращение к
жизни. Мы обнаруживаем в ней мистическую тоску и проповедь аскетизма.
По-другому прочитываются теперь и давно известные античные тексты. Из них
явствует, что древний грек отнюдь не был наивным баловнем счастья. Напротив,
он слишком часто ощущал себя игрушкой неведомых сил, и даже боги не были в
его глазах свободными существами.
Печатью трагичности отмечена и история греческой мысли. Неимоверные
усилия проникнуть с помощью разума в тайники Сущего при всем их героическом
величии были отравлены сознанием своей немощи и безнадежности.
Всего этого слишком долго не видели или не хотели видеть, а между тем,
быть может, именно здесь трепетало самое сердце греческого мира.
Стоит ли сожалеть о развенчанном мифе? Лишилась ли теперь Греция своей
красоты и значительности? Скорее наоборот. Эта страдавшая, искавшая,
заблуждавшаяся Эллада дороже нам, чем та - воображаемая. Современный мир во
многом повторяет ее опыт: так же, как она, он мечется, бросаясь от
материализма и тоталитарной идеологии к метафизике и оккультизму. Поэтому,
лишенная своих стилизованных одеяний и перестав быть идеалом, Греция
становится более близкой к нам в своей скорбной неудовлетворенности, в
искании вечного и совершенного.

ПРИМЕЧАНИЯ

ВВЕДЕНИЕ