"Александр Мень. Дионис, Логос, Судьба (Греческая религия и философия от эпохи колонизации до Александра)" - читать интересную книгу автора

веяло чем-то загадочным, сверхъестественным, то в дальнейшем мы видим образы
все более земные, доступные, человечные. Путь этот завершился в стиле
"высокой классики" V и IV веков.
Когда-то один французский писатель назвал классические статуи
"истинными богами и богинями", но на самом деле они по существу перестали
уже быть богами, а превратились в идеализированных людей. И пожалуй, именно
этого добивались греческие мастера, следуя духу "гомеровской" религии.
Божество, изваянное из камня, наделенное прекрасным земным ликом,
живущее в собственном доме, мыслилось в значительной степени как друг,
защитник и сосед грека. Олимп и город оказались рядом; ведь недаром мифы
постоянно говорили о любви и браках между бессмертными и людьми.
Параллельно с этим умалением идеи Божественного возрастал и культовый
хаос, ибо каждый городок и каждая местность хотели иметь "своих" богов. Даже
в одной семье могли быть поклонники разных культов. Нередко провозглашались
и новые божества: удача или несчастье, памятное событие или непонятное
явление природы - все это легко пополняло и без того уже обширный пантеон.
Многие почитаемые боги пришли в Грецию из Азии и с Крита, в первую очередь
Артемида, Деметра, Аполлон.
Любопытно, что с ними, особенно с Аполлоном, связана противоположная
тенденция, хотя и слабо выраженная. Восточные боги не так легко поддавались
очеловечению. Некогда культ хеттского божества Апулунаса распространился по
Малоазийскому побережью; в "Илиаде" это Аполлон, поборник Трои. Впоследствии
центром его почитания в Греции стало уединенное горное святилище - Дельфы.
Гомер вкладывает в уста Аполлона слова, осуждающие попытки сближения
богов и людей: Гордый Тидид! Никогда меж собою не будет подобно
Племя бессмертных богов и по праху влачащихся смертных! (2) Дельфийский
оракул по самой природе своей был защищен покровом тайны. Пифия прорицала
там в состоянии исступления.
Жрецы Дельф хотели сделать Оракула средоточием общегреческих верований.
Спартанцы, афиняне, ионийцы из Азии - все с трепетом поднимались к
дельфийским храмам. Сребролукий бог почитался как существо, властное
освободить от ритуальных осквернений и кровной мести.
Но в конце концов и Аполлон не избежал общей участи Олимпийцев.
Объявленный богом гармонии и искусства, он также спустился из заоблачных
высей и стал олицетворением земной красоты.
При всем своем влиянии Дельфы не смогли занять места, к которому
стремились. Жрецы Аполлона не выработали цельного религиозно-нравственного
учения, которое могло бы возвысить их над другими духовными центрами; к тому
же они сильно подорвали свой авторитет участием в темных политических
интригах.


x x x

Для жителей Аттики в полном смысле "своей" богиней была Афина Паллада
покровительница войны и мудрости. Это суровое гражданское божество, чем-то
напоминающее ассирийскую Иштар, являлось скорее символом государства, чем
предметом религиозного благоговения. Любовь к ней означала любовь к отчизне.
Высшим делом благочестия в отношении к Палладе (как, впрочем, и к другим
Олимпийцам) являлось участие в общественном культе и праздниках. Полагали,