"Александр Мень. Дионис, Логос, Судьба (Греческая религия и философия от эпохи колонизации до Александра)" - читать интересную книгу автора

будет преувеличением сказать, что демократия, наряду с искусством, религией
и наукой, является одной из подлинно человеческих черт общества.
Говоря так, не следует, впрочем, забывать, что речь идет не об
"идеальной" форме правления (подобная форма может быть образована лишь
идеальными людьми), но - о наилучшей из возможных структур, которая менее
всего подавляет свободу личности. И создателями основ этой структуры были
афинские реформаторы, безусловно заслуживающие одного из первых мест среди
героев истории.


x x x

На фоне успехов афинян в сфере социальной особенно поражает картина их
религиозной жизни: здесь этот талантливый народ обнаруживает консерватизм и
беспомощность, как будто бы весь его творческий потенциал был израсходован
на "светские" области.
Почти единственными скрижалями веры для жителей полисов в то время
по-прежнему оставались поэмы Гомера. Объясняется это не только
привязанностью греков к национальному прошлому. В эпоху колонизации и
политических движений, приведших к созданию новых общественных систем, вновь
возродился угасший было дух мужества и героики. Поэтому главная тенденция
"гомеровской" религии - очеловечивание богов- находила живейший отклик среди
горожан (1).
Однако вскоре этот культ человеческого начала начинает тормозить
движение греческой религии к более высоким ступеням;
она оказывается уже не в состоянии подняться над простым
антропоморфизмом. Боги застывают в том виде, как их канонизировали Гомер и
Гесиод. То, что некогда одухотворяло богов, теперь замкнуло их в тесные
рамки несовершенной человеческой природы. Бессмертие, поддерживаемое
волшебным напитком, и необоримая сила олимпийских великанов являлись лишь
чисто внешними признаками, отличающими богов от людей.
Процесс сближения между двумя мирами - Олимпом и родом смертных
прослеживается и в религиозном искусстве Греции VII и V веков.
Появившиеся в начале этого периода храмы сооружались по образцу жилищ и
обычно отличались не слишком большими размерами. Это не случайно: строя их,
греки в первую очередь хотели предоставить Зевсу и Посейдону "дом" в
пределах своего города. Так, согласно эсхиловской "Орестее" народ, пытаясь
смягчить гнев эриний, обещает соорудить им жилища-храмы в Афинах.
Возводя "Обиталища" для богов, греки надеялись сделать бессмертных
своими согражданами, покровителями полиса.
Здесь нетрудно заметить нечто родственное вере Израиля, который видел в
Иерусалимском храме знак присутствия Божия. Но в то время как близость
святыни усиливала в ветхозаветном человеке чувство трепета и благоговения,
для грека вселение бога в храм было одним из средств очеловечения его.
Разумеется, античное святилище тоже было окружено ореолом тайны, но в
большей степени оно знаменовало "приручение" грозного олимпийца, почти
насильственное удержание его в полисе. Бывали даже случаи, когда статуи
приковывали цепями, чтобы помешать богу покинуть свое жилище.
Эта же тенденция к стиранию границ божественного и человеческого
наметилась и в культовых изображениях. Если от старых, примитивных идолов