"Г.Мелвилл. Израиль Поттер: Пятьдесят лет его изгнания " - читать интересную книгу автора

отвечает Израиль невозмутимо. И тут же вновь припускает во весь дух, мчась
со скоростью тридцать миль в час или только чуть-чуть меньше.
- Держи вора! - раздается позади него. Из домов на дорогу высыпают
люди. Затравленный олень пробегает еще милю, но тут его ловят.
Решив, что притворством делу не поможешь, Израиль смело признается в
том, что он - военнопленный. Офицер (добрая душа, как оказалось) приказывает
отвести его назад в харчевню, а там говорит хозяину, что это, несомненно,
янки самых чистых кровей, и требует горячительных напитков, чтобы Израиль
мог освежиться после своей пробежки. Затем он приставляет к нему двух
солдат. Дело уже идет к вечеру, и до самой ночи в харчевне толпятся
любопытные, явившиеся поглазеть на мятежного янки, как они учтиво его
именуют. Эти честные поселяне, по-видимому, воображали, что янки - это
какое-то лесное зверье, вроде опоссумов или кенгуру. Однако Израиль держится
с ними самым дружеским образом. Возможно, вино, которое он получил из рук
своего преследователя, пробудило в нем теплые чувства и ко всем остальным
его врагам. И все же это, пожалуй, не совсем так. Мы еще узнаем. Во всяком
случае, мысли его заняты только одним - как бы ускользнуть. И шутки, и
оскорбления зевак он пропускает мимо ушей. А сам обдумывает хитрый план.
Добрый офицер - столь же верный королю, своему господину, сколь и
снисходительный к пленнику, которого он лишил свободы, как того требовал его
долг, - перед уходом распорядился, чтобы Израилю подавали в этот вечер
столько вина, сколько он захочет. И вот Израиль заказывает кувшин за
кувшином, приглашая своих стражей пить и веселиться. Потом какой-то местный
шутник заявляет, что Израилю следует позабавить честную компанию и сплясать
джигу: он (шутник) слыхал, что янки - редкостные танцоры. Приносят скрипку,
и бедняга Израиль выходит на середину комнаты. Его возмущает черствость этих
людей, потешающихся над несчастным пленником, и, выделывая всякие коленца,
он продолжает обдумывать свой план, твердо решив вскоре показать своим
врагам, что янки знают такие танцы, какие им в их простодушной мудрости и не
снились. Они же требовали, чтобы он плясал, не останавливаясь, пока наконец
пот не закапал даже с кончиков льняных прядей его жестких волос. Однако,
хотя Израиль в избытке обладал кротостью голубя, не был он обойден и
мудростью змеи. И, с удовольствием глядя на пенящиеся кружки, он радуется
тому, что из него вместе с испариной вышел весь хмель.
Компания расходится чуть ли не в полночь. На пленника надевают
наручники и стелят ему одеяло возле кровати, на которой предстоит почивать
его двум стражам. Израиль смиренно благодарит за одеяло и с притворной
беззаботностью укладывается на него. Проходит час, за ним другой. Деревушка
давно затихла.
Теперь настала решающая минута. Израиль ясно понимал, что, если не
воспользоваться этим удобным случаем, второго, наверное, уже не
представится. Если ничего не случится, завтра же утром солдаты отведут его
назад в Спитхед, и он останется в этой плавучей тюрьме до самого конца
войны - быть может, на долгие-долгие годы. Стоило Израилю вспомнить гнусный
понтон, и он преисполнился решимости бежать во что бы то ни стало. Однако
для этого требовалось не только бесстрашие, но и осторожность. Солдаты легли
спать, совсем охмелев. Это обстоятельство внушало Израилю надежду. Но с
другой стороны, это были рослые молодцы, а ему мешали наручники. Поэтому он
решил сперва прибегнуть к хитрости, а силу пустить в ход только в случае
неудачи. Он лежал, жадно прислушиваясь. Один из пьяных солдат начал