"Герман Мелвилл. Ому (Роман) " - читать интересную книгу автора

Бульшую часть времени я проводил в кубрике в обществе долговязого доктора,
изо всех сил старавшегося завоевать мое расположение. Его книги, хотя и
сильно порванные и затрепанные, были для меня бесценным подспорьем. Я по
нескольку раз прочел их от корки до корки, в том числе и ученый трактат о
желтой лихорадке. Кроме книг, у него была пачка старых сиднейских газет, и я
вскоре назубок знал адреса всех купцов, помещавших в них объявления.
Особенно большое развлечение доставляла мне красноречивая реклама Стаббса,
владельца аукционной конторы по продаже недвижимого имущества, и я не
сомневался, что он был учеником лондонского аукциониста Робинса.
Кроме удовольствия, которое доставляло мне общество Долговязого Духа,
дружба с ним принесла мне также большую пользу. Немилость капитана лишь
усилила расположение к нему судового плебса; матросы не только обходились с
разжалованным доктором самым дружелюбным образом, но и всячески проявляли
свое уважение, не говоря уже о том, что от всего сердца смеялись каждой его
шутке. Эти чувства распространились и на меня, как на его ближайшего
приятеля, и постепенно в нас стали видеть почетных гостей. Во время трапез
нам всегда подавали первым, да и в остальном оказывали всяческие знаки
внимания.
Изыскивая способы заполнить время в периоды частых штилей, Долговязый
Дух вспомнил о шахматах. Складным ножом мы довольно искусно вырезали из
кусочков дерева фигуры, а доской нам служила расчерченная мелом на квадраты
середина крышки сундука, по концам которого мы при игре усаживались верхом
друг против друга. Не найдя другого, более подходящего способа отличать
фигуры противников, я отметил свои, привязав к ним лоскутки черного шелка,
оторванные от старого шейного платка. По словам доктора, я поступил вполне
правильно, одев их в траур, так как в трех играх из четырех у них имелись
все основания печалиться. Матросы в шахматах ничего не смыслили; их
удивление достигало такого предела, что под конец они следили за
таинственным ходом игры в полнейшем недоумении; не сводя глаз с фигур во
время долгих сражений, они приходили к выводу, что мы оба, вероятно,
какие-то волшебники.

Глава X
ОПИСАНИЕ СУДОВОГО САЛОНА И НЕКОТОРЫХ ЕГО ОБИТАТЕЛЕЙ

Не мешает теперь дать некоторое представление о том месте где так
дружно жили доктор и я.
Большинству читателей известно, что передняя часть палубы около
бушприта называется баком; непосредственно под ним находится кубрик -
помещение для матросов, отделенное переборкой от трюма.
Расположенное в носовой части корабля, это чудесное жилье имеет
треугольную форму и обычно оборудовано грубо сколоченными двухъярусными
койками. На "Джулии" они были в самом плачевном состоянии, настоящие калеки,
часть которых почти полностью разобрали для починки остальных; по одному
борту их уцелело только две. Впрочем, большинство матросов относилось
довольно равнодушно к тому, есть ли у них койка или нет: все равно, не имея
постельных принадлежностей, они могли на нее класть только самих себя.
Доски своего ложа я застелил старой парусиной и всяким тряпьем, какое
мне удалось разыскать. Подушкой служил чурбан, обернутый рваной фланелевой
рубахой. Это несколько облегчало участь моих костей во время качки.