"Герман Мелвилл. Ому (Роман) " - читать интересную книгу автора

пролива до самого горизонта простирались залитые светом пологие холмы, такие
теплые и волнистые, что, казалось, они трепетали под лучами солнца. Мы
неслись все дальше мимо утесов и рощ, лесистых расщелин и долин, мимо темных
ущелий со сверкавшими вдали бурными водопадами. Свежий береговой бриз
наполнял паруса, окруженная со всех сторон землей водная поверхность своим
спокойствием напоминала озеро, и голубые волны с легким плеском ударялись о
медную обшивку носа нашего судна.
Достигнув конца пролива, мы обогнули мыс и сразу очутились у бухты
Ханнаману. Это была единственная более или менее пригодная гавань на
острове, хотя с точки зрения безопасности якорной стоянки она вряд ли
заслуживает такого названия.
Прежде чем мы установили связь с берегом, произошло событие, которое
может дать еще некоторое представление о нашей команде.
Подойдя к берегу, насколько позволяло благоразумие, мы остановились и
стали ждать прибытия пироги, выходившей из бухты. Вдруг сильное течение
подхватило нас и быстро понесло к скалистому мысу, образующему одну из
сторон гавани. Ветер стих, а потому сразу же были спущены две шлюпки, чтобы
повернуть судно. Но сделать это не успели: со всех сторон уже бурлили
водовороты, и скалистый берег был так близко, что, казалось, на него можно
спрыгнуть с верхушки мачты.
Несмотря на ужас лишившегося дара речи капитана и хриплые крики
неустрашимого Джермина, матросы тянули снасти как можно медленней; некоторые
улыбались, предвкушая удовольствие очутиться на берегу, другие жаждали,
чтобы судно разбилось, и едва могли сдержать свою радость. Неожиданно
встречное течение пришло нам на помощь, и при содействии шлюпок мы вскоре
оказались вне опасности.
Какое разочарование для нашей команды! Все тайные надежды бросить
потерпевшее крушение судно, вплавь добраться до берега и беззаботно прожить
на острове до конца своих дней были так жестоко похоронены, не успев
расцвести!..
Вскоре после этого пирога подошла к борту "Джулии". В ней находились
восемь или десять туземцев, славных, веселых на вид юношей, непрерывно
жестикулировавших и что-то восклицавших; красные перья в их головных
повязках все время качались. С ними прибыл также какой-то чужеземец,
вероотступник, отказавшийся от цивилизованного мира, - белый человек в
набедренной повязке жителей Южных морей и с татуировкой на лице. Широкая
голубая полоса пересекала его лицо от уха до уха, а на лбу красовалось
сужавшееся к одному концу изображение голубой акулы - сплошные острые
плавники от головы до хвоста.
Многие из нас смотрели на этого человека с чувством, близким к ужасу,
ничуть не ослабевшим, когда мы узнали, что он добровольно согласился на
такое украшение своей физиономии. Что за клеймо! Гораздо хуже, чем у Каина:
у того, вероятно, была лишь какая-нибудь морщина или родинка, и современные
косметические средства могли бы их уничтожить, но голубая акула представляла
собой неизгладимый знак, и его не смыть всем водам Аваны и Фарфара*, рек
Дамаска.
______________
* Упоминаемые в библии реки; какие реки в современном Дамаске им
соответствуют, неизвестно. (Прим. перев.)