"Герман Мелвилл. Белый Бушлат " - читать интересную книгу автора

разумеется, и бессмертного белого бушлата, который застегивают уже на все
пуговицы и тщательно одергивают за полы, чтобы прикрыть ими чресла.
Но увы! полы эти были прискорбно куцы; и хотя на груди он был
нафарширован всякой всячиной не хуже рождественской индейки и в сухой
холодный день грел эту часть тела вполне исправно, однако в области поясницы
был короче балетных пачек, так что в то время, как моя грудь пребывала в
умеренной зоне, там, где она переходит в тропическую, мои злополучные ляжки
находились на Новой Земле, откуда ничего не стоит сосулькой дошвырнуть до
полюса.
Опять же повторные промокания и высушивания, которым подвергался мой
бушлат, существеннейшим образом сократили его размеры, особенно сели рукава,
так что обшлага неприметно доползли чуть ли не до локтей, и, надевая его,
приходилось прилагать известные усилия, чтобы протиснуть руку в эту деталь
моего обмундирования.
Я попытался пособить горю, обшив полы неким парусиновым рюшем или
оборкой в качестве дополнения или продолжения первоначального замысла, и
повторил эту операцию на рукавах.
Теперь самое время для всякой непромокаемой одежды, кастора
просмоленных брюк и рабочего платья, морских сапог, шарфов, рукавиц,
шерстяных носков, вязаных фуфаек, теплых рубашек, телогреек из буйволовой и
подштанников из лосевой шкур.
Команде по части обмундирования предоставлена нынче полная свобода.
Матросы напяливают на себя все то, что могут наскрести, пеленаясь в старые
паруса и натягивая на голову вместо ночных колпаков изношенные носки. Сейчас
самая пора бить кулаком себя в грудь и говорить как можно громче, чтобы
поддержать кровообращение.
Холод становится все сильнее и сильнее. Наконец мы встретились с
флотилией айсбергов, двигавшихся на север. После этого начались непрерывные
морозы, так что мы едва не отморозили пальцы на руках и на ногах. Брр!
Холодно было так, что впору огню замерзнуть.
Добравшись до широт мыса Горн, мы прошли несколько южнее его, чтобы
было где маневрировать, но пока были заняты этим, угодили в штиль. Заштилеть
у мыса Горн! Это хуже, много хуже, чем заштилеть у экватора.
Так мы простояли двое суток, мороз все это время стоял жестокий. Мне
казалось диким, что море при такой температуре никак не хочет замерзнуть.
Ясное морозное небо над головой выглядело как голубой кимвал, который
зазвенел бы, если бы в него ударили. Дыханье вырывалось изо рта клубами,
точно дым из трубки. Сначала была какая-то дурацкая долгая зыбь, заставившая
нас убрать почти все паруса и даже спустить брам-реи.
Вне видимости берегов на этом краю обитаемого и необитаемого света наш
перенаселенный фрегат, с которого доносились голоса людей, блеянье ягнят,
кудахтанье кур и хрюканье свиней, казался Ноевым ковчегом, застрявшим в
штиль в разгар всемирного потопа.
Ничего не оставалось делать, как терпеливо ожидать благоволения стихий
и "высвистывать ветер" - обычное занятие в тихие дни. На корабле не
разрешалось разводить огонь, кроме случаев крайней надобности, когда
готовили пищу и кипятили воду для грелок, коими поджаривали подошвы
Шкимушки. Тот, у кого был больший запас жизненных сил, имел больше всего
шансов не замерзнуть. Было просто ужасно. В такую погоду любой бы с
легкостью перенес ампутацию и сам помог перевязать себе артерии.