"Герман Мелвилл. Белый Бушлат " - читать интересную книгу автора

приобретенный опыт оказывается бесполезным.
Другие новички, подходящие к этой патагонской оконечности нашего
материка, наслышавшись всяких ужасов и поэтому осторожно взявшие рифы на
марселях и убравшие все лишние паруса, неожиданно наталкиваются на довольно
спокойное море и опрометчиво заключают, что черт не так страшен, как его
малюют, что их ввели в заблуждение россказнями о всяких крушениях и что все
это чепуха.
- Отдать рифы, ребята; поставить брамсели, приготовиться ставить
фор-марса-лисели!
Эх, капитан Скорохват, насколько было бы лучше, если бы паруса эти не
покидали парусной мастерской! Ибо пока ничего не подозревающее судно прядает
по волнам, черная туча вырастает над горизонтом, солнце клонится к закату, и
над водой вширь и вдаль расползается зловещий туман.
- На фалы! Фалы отдать! Паруса на гитовы!
Поздно.
Ибо прежде чем с нагелей успеют отдать снасти, смерч нагрянет на судно
и задует как сто тысяч чертей. Мачты изогнутся, словно ивы; паруса
располосует на ленты; снасти распушит, как шерсть, и на судно навалятся
такие пенные валы, будто его погрузили в чан бродящего пива.
А теперь, если первая же налетевшая на мостик зеленая громада не смыла
нашего капитана за борт, забот у него окажется хоть отбавляй: вероятнее
всего, что к этому времени он не досчитается трех своих мачт, а изодранные в
клочья паруса его унесет ветром. А то еще судно рыскнет к ветру или ветром
его увалит. И в том и в другом случае сжалься, господи, над моряками, женами
их и малыми детьми и, о небо, не забудь и страховщиков!
Привычка к опасности прибавляет смелости храброму, но делает его менее
отчаянным. Примером тому служат моряки: кто чаще всего ходил вокруг мыса
Горн, делает это всего осмотрительней. Опытного мореходца не введут в
заблуждение предательские бризы, иной раз ласково уносящие его к широтам
рокового мыса. Едва приблизится он к нему на известное, заранее определенное
расстояние, как он объявляет аврал и готовит судно к возможному шторму. Как
бы легок ни был бриз, брамсели убирают, привязывают самые прочные штормовые
паруса и все на палубе надежно принайтовливают. Теперь все меры приняты, и
если на судно, когда оно обогнет мыс, внезапно с траверза налетит жестокий
шквал, обычно с ним ничего не случается; ну а если уж случится, то все со
спокойной совестью идут ко дну.
Иные морские капитаны, видимо, считают дух мыса Горн своенравной и
капризной бабой, за которой нужно поухаживать и которую необходимо улестить,
прежде чем добьешься ее благосклонности. Сначала они осторожно приближаются
к ней, не правят дерзко на мыс, а лавируют и так и эдак, чтобы подойти к
нему бочком. То они вызывающе ставят брам-лиселя, то смиренно стараются
отвратить гнев этой Иезавели [113] двойными рифами на марселях. Но даже если
она под конец порядком разъярится и вокруг потрепанного корабля шторм
разведет на несколько дней свирепую свистопляску, они не оставляют своих
намерений. Сначала они убирают малейший клочок парусов, ложатся в дрейф и
там как бревно ожидают, куда заблагорассудится буре их погнать.
Если это не помогает, они ставят трисель и ложатся на другой галс. Но и
это ни к чему не привело. Шторм воет все так же хрипло. Наконец ветер
заходит и начинает дуть в корму; отдают фок, отбрасопливают реи и мчатся в
фордевинд, а неутомимый враг преследует их вихревыми шквалами как бы для