"Герман Мелвилл. Белый Бушлат " - читать интересную книгу автора

старшему офицеру и рассказал ему, как в эту ночь я едва не погиб. Я подробно
остановился на опасности, которой подвергался, будучи принят за призрак, и
убедительно просил его в виде исключения сделать мне поблажку и приказать
Брашу, заведующему малярной кладовой, отпустить мне немножко черной краски,
дабы мой бушлат смог приобрести этот цвет.
- Вы только посмотрите, сэр, - сказал я, приближая к его глазам свой
бушлат, - видели ли вы что-либо белее этого? А ночью он светится прямо как
кусок Млечного пути. Ну немножечко краски, неужели вам так трудно?
- Краску транжирить мы не имеем права, - ответил он, - устраивайтесь
как хотите.
- Сэр, стоит пройти ливню, и я промокаю до нитки. Мыс Горн на носу.
Шесть раз обмакнуть кисть в краску - и бушлат бы мой стал непромокаемым, а
жизнь оказалась вне опасности!
- Ничем не могу вам помочь, сэр. Можете идти.
Боюсь, что на том свете со мной случится неладное. Ибо если мои
собственные грехи будут прощены лишь в той мере, в какой я прощу этому
жестокосердному и бесчувственному старшему офицеру, спасенья мне не ждать.
Подумать только! Отказать в краске, когда простой слой ее превратил бы
призрак - в человека, а сеть для сельдей - в макинтош!
Нет, не могу больше. Лопну от злости.

XX

Как спят на военном корабле
Но оставим на время злополучный бушлат и поговорим о моей койке и о
всех злоключениях, которые я из-за нее претерпел.
Предоставьте мне достаточно места, где бы ее повесить, ну, скажем,
где-нибудь между двумя пальмами на равнинах Аравии, или по диагонали, от
одного мавританского столба к другому, на мраморном Львином дворе гренадской
Альгамбры [101]; дайте мне подвесить ее на отвесном берегу Миссисипи так,
чтобы каждый раз, взлетая над зеленой травой, она взмывала в хрустальный
эфир; или предоставьте мне покачиваться в ней под прохладным куполом собора
святого Петра; или опустите меня в нее с самого зенита, словно в корзину
воздушного шара, чтобы я мог взлетать к самым звездам, как на качелях, - и я
не променяю грубой парусиновой койки ни на какое напоминающее карету,
запряженную четверкой, парадное ложе, в которое укладывают королей, когда им
случается переночевать в замке Бленхейм [102].
Когда у вас хватает места, вы всегда можете использовать распорки, т.е.
две горизонтальные палки, по одной с каждого конца, которые служат для того,
чтобы раздвинуть края вашей койки и создать посередине обширное
пространство, где вы можете ворочаться; укладываться то на один бок, то на
другой; лежать на спине, если это вам заблагорассудится; вытягивать ноги
сколько угодно; короче говоря, чувствовать себя свободно и непринужденно,
ибо из всех гостиниц лучшая - собственная кровать.
Но когда в кубрике койка ваша оказывается одной из пятисот, когда ее
теснят и давят со всех сторон, когда распорки запрещены особым указом,
исходящим из командирского салона, и каждый ваш сосед ревниво охраняет права
и привилегии собственной койки, установленные законом и обычным правом,
тогда ваша подвесная койка становится некоей Бастилией [103] и парусиновым
узилищем, в которое весьма трудно забраться и из которого столь же