"Герман Мелвилл. Белый Бушлат " - читать интересную книгу автора

Накрутив все это себе на ус, я, Белый Бушлат, был весьма огорчен
мыслью, что в свое время и мне придется выслушивать подобные выговоры. Как
избавиться от них, я ума не мог приложить. Однако, когда до меня дошла столь
страшившая меня очередь, я стоически принял положенные мне по дежурству
ключи (ключи от ларя с ложками и плошками) и только вознес горячую молитву к
небесам укрепить меня в годину испытаний. Я решил с божьей помощью выказать
себя образцовым артельщиком и наибеспристрастнейшим распределителем благ.
В первый же день мне предстояло приготовить пудинг - операция,
входившая в обязанность артельщика, хотя варка его относилась уже к
компетенции Старого Кофея и его помощников. Я решил превзойти самого себя в
этом деле; сосредоточить на пудинге всю свою энергию, вдохнуть в него саму
душу кулинарного искусства и создать нечто из ряда вон выходящее - пудинг,
который посбивал бы спесь со всех прочих пудингов и сделал бы мое дежурство
памятным в веках.
Получив от соответственного лица муку и коринку*, говяжий жир, или
шквару, от Старого Кофея, а потребное количество воды из лагуна, я обошел
различных артельных коков, сравнивая их рецепты, и, взвесив все их
достоинства и недостатки и выбрав из каждого какую-нибудь интересную
особенность, чтобы включить ее в свой самостоятельный рецепт, я с должной
осмотрительностью и трепетом приступил к делу. Положив составные части в
оловянную миску, я месил их добрый час, нимало не считаясь с собственными
легкими, ибо расточал дыхание самым разорительным образом. Перелив затем
полужидкое тесто в парусиновое вместилище, перевязав его и снабдив биркой, я
вручил его Розовой Воде, который бросил драгоценный мешок вариться с
несколькими десятками других.
______________
* Коринка - вид изюма. (Прим. выполнившего OCR.)

Пробило восемь склянок. Боцман и его помощники высвистали всех на обед.
Я расстелил скатерть, и мои сотрапезники в полном составе приготовили ножи,
чтобы наброситься на вожделенный пудинг. Выстояв очередь на камбузе, я
получил свой мешок и, изящно подав его к столу, приступил к развязыванию
мешка.
Тревожное, даже жуткое мгновение. Руки у меня тряслись. Все взоры были
устремлены на меня. Честь моя и доброе имя были поставлены на карту. Положив
пудинг на колени, я стал легонько подбрасывать его, как нянька, баюкающая
младенца, и осторожно высвобождать из мешка. Возбуждение росло по мере того
как я отворачивал парусину; величайших пределов оно достигло, когда пудинг
вывалился в миску, подставленную под него услужливой рукой. Бим! [так] он
упал, как человек, сраженный наповал во время мятежа. Проклятие! Он был
тверд, как каменное сердце грешника, и жёсток, как петух, трижды
прокричавший в то утро, когда Петр отступился от Христа.
- Господа, ради бога, разрешите мне сказать два слова... Я старался
сделать все как можно лучше, я...
Но извинения мои были сметены потоком упреков. Один из присутствующих
предложил повесить роковой пудинг мне на шею, наподобие мельничного жернова,
и списать меня за борт. Да что говорить, вина моя была очевидна, и с тех пор
пудинг этот тяжелым грузом лег мне на желудок и на сердце.
После того случая я предался отчаянию; стал презирать славу; отвечал
презрением на презрение; наконец неделя моего дежурства истекла, и в мешке