"Герман Мелвилл. Белый Бушлат " - читать интересную книгу автора

только превратившись в человеконенавистника и закрыв себе доступ ко многим
вещам, которые могли хоть сколько-нибудь скрасить его жизнь. Несколько
происшедших тогда случаев, должно быть, внушили ему еще больший ужас при
мысли, что, как бы он ни замыкался в себе и ни старался оставаться
незаметным, все же невероятность быть настигнутым тем, чего он больше всего
опасался, никогда не становилась безусловной.
В своих беседах со мной Норд ни словом не упоминал о своей прежней
жизни, в то время как большинство высокородных отверженных любят говорить на
эту тему особенно обстоятельно, вспоминая свои приключения за карточным
столом; беззаботность, с которой они за какие-нибудь месяцы просаживали
огромные состояния; щедрость их по части раздачи милостыни, чаевых швейцарам
и помощи бедным родственникам; особливо же безумия их юности и несметное
количество женщин, которым они разбивали сердца. Ничего подобного от Норда
нельзя было услышать. Прошлое его было под столькими же замками, как звонкая
монета в подвалах Английского банка. Если основываться только на его
высказываниях, никто из нас не мог быть уверен, что он когда-либо ранее
существовал. В общем, человек он был весьма примечательный.
Другой мой приятель - Уильямс был самый махровый янки из Мэна [78],
бывший в свое время и коробейником и учителем. Он мог рассказывать всякие
занятные историйки о своих деревенских интрижках и перечислять длиннейшие
списки возлюбленных. Человек он был честный, проницательный, остроумный,
веселый и добродушный - одним словом, жизнерадостный философ. Он был
незаменимым в качестве лекарства против сплина, поэтому, желая
распространить на мрачного Норда преимущества, проистекающие от знакомства с
таким человеком, я представил их друг другу, но Норд в тот же вечер, когда
мы вышли из-за пушек прогуляться по батарейной палубе, демонстративно не
ответил на его приветствие.

XIV

Попойка на военном корабле
Не успели мы провести несколько дней в море, как по кораблю разнесся
слух, не на шутку встревоживший многих матросов. А дело было вот в чем: по
беспримерной оплошности ревизора или столь же непостижимой нерадивости
заведующего морскими складами в Кальяо запасы восхитительного напитка,
именуемого грогом, оказались почти исчерпанными.
В американском флоте по закону отпускается одна четверть пинты*
спиртных напитков на человека в день. Выдается грог в два приема -
непосредственно перед завтраком и перед обедом. Заслышав дробь барабана,
матросы собираются вокруг большой ендовы или бочки, наполненной живительной
влагой, и, по мере того как один из кадетов вычитывает имена, вызванный
подходит. Никакой гурман, взяв с блестяще отполированного буфета бутылку
токая и налив себе рюмку, не чмокает губами со столь великим
удовлетворением, как матрос, опорожнивший свою чарку. Для многих мысль об
этих ежедневных чарках рождает в воображении далекие и заманчивые пейзажи.
Собственно, в них и заключается вся их "жизненная перспектива". Отнимите
грог - и бытие для них утратит всякую привлекательность. Едва ли можно
сомневаться, что единственное, что удерживает многих людей во флоте, это
твердая уверенность, что правительство Соединенных Штатов способно снабжать
их безотказно и неукоснительно положенной им ежедневной порцией выпивки. Я