"Герман Мелвилл. Белый Бушлат " - читать интересную книгу автора

Как-то раз он явился ко мне - на нем лица не было - исчезла его шкатулка.
Когда он пошел извлечь ее из тайника, ее там не оказалось.
Я спросил его, куда он спрятал коробку.
- Да между пушек, - ответил он.
- Ну тогда, будь уверен, с нею разделался Квойн.
Поэт бросился к нему, но тот стал уверять, что он о ней и знать не
знает и ведать не ведает. В течение десяти мучительных дней поэт был
безутешен; в свободное время он то проклинал Квойна, то оплакивал свою
утрату. "Миру пришел конец, - наверно, думал он, - такого бедствия с ним не
приключалось со времени всемирного потопа, - стихи мои погибли".
Но хотя Квойн, как впоследствии выяснилось, действительно нашел
коробку, он почему-то ее не уничтожил; это, без сомнения, навело Лемсфорда
на мысль, что в дело вмешалось благостное провидение, спасшее для потомства
его бесценную шкатулку. Она была наконец обнаружена где-то у камбуза.
Впрочем, Лемсфорд был не единственным литератором на "Неверсинке". Три
или четыре человека вели дневники плавания. Один из этих летописцев украсил
свой труд, на который пошла чистая бухгалтерская книга, многоцветными
изображениями портов и бухт, в которые заходил фрегат, а также небольшими
карикатурными зарисовками комических происшествий на корабле, выполненными
итальянским карандашом. Часто, усевшись между пушками вместе с десятком
наиболее просвещенных матросов, он читал восторженным слушателям отрывки
этого сочинения. Труд его был признан ими чудом искусства. А поскольку автор
заверил их, что все это будет напечатано и издано, едва только корабль
возвратится домой, они соревновались друг с другом в добывании интересного
материала, который должен был войти в дополнительные главы. Но так как был
пущен слух, что дневник этот будет озаглавлен "Плавание "Неверсинка", или
Выстрел из Пексановой пушки по злоупотреблениям во флоте", а также потому,
что до ушей кают-компании дошло, что в сочинении содержатся некоторые
размышления, оскорбляющие достоинство господ офицеров, книга была изъята
начальником полиции, по особому распоряжению командира. Несколько дней
спустя через обе крышки переплета был пропущен длинный гвоздь, загнутый на
другом конце, и таким образом навеки запечатленное сочинение это было
опущено в бездну морскую. Возможно, что в данном случае власти почерпнули
основание для подобной меры в том, что книга нарушила некий пункт Свода
законов военного времени, запрещающий лицу, находящемуся на военно-морской
службе, выставлять любого другого представителя военного флота в позорящем
его виде, в чем изъятая книга несомненно была повинна.

XII

О хорошем и дурном характере матросов, в значительной мере связанном с
занимаемыми ими постами и с их обязанностями на корабле
Квойн, артиллерийский унтер-офицер, был на "Неверсинке" представителем
некой породы людей, слишком примечательной, чтобы в быстрой смене этих глав
оставить ее без внимания.
Как уже было сказано, Квойну приходили в голову совершенно невероятные
фантазии, к тому же это был сердитый, ожесточенный и вспыльчивый старик
самого дурного нрава. Такими же были и все прочие пушкари, включая двух
главных старшин и всех артиллерийских унтер-офицеров. Все они имели весьма
смуглый цвет лица, напоминающий копченую ветчину. Обходя свои батареи, они