"Герман Мелвилл. Белый Бушлат " - читать интересную книгу автора

встречи мы стали закадычными друзьями.
Где бы ни носился ты теперь по синим волнам, милый Джек, пусть
сопутствует тебе повсюду моя любовь, и да благословит тебя господь во всех
своих начинаниях!
Джек был истинный джентльмен. Неважно, что рука у него огрубела,
главное - не огрубело сердце, ведь это так часто случается с теми, у кого
нежные ладони. Держал он себя непринужденно, но в нем не было развязной
шумливости, столь часто отличающей матроса. Кроме того, у него была приятная
учтивая манера отдавать вам честь, даже когда он обращался к вам с такой
пустяковой просьбой, как одолжить ему нож. Джек прочел все произведения
Байрона и все романы Вальтера Скотта. Он мог говорить о Роб Рое, Дон Жуане и
Пеламе [25], Макбете и Одиссее, но больше всех он любил Камоэнса [26].
Отдельные отрывки из "Лузиадов" он мог процитировать даже в оригинале. Где
он приобрел все эти удивительные знания, не мне, скромному его подчиненному,
было судить. Достаточно сказать, что сведения у него были из самых
разнообразных областей, что изъясняться он мог на многих языках и
представлял яркую иллюстрацию к высказыванию Карла V [27]: "Тот, кто говорит
на пяти языках, стоит пяти человек". Но Джек был лучше сотни дюжинных людей;
Джек был целой фалангой, целой армией; Джек один был равен тысяче; он бы
украсил гостиную самой королевы Англии: он, вероятно, был незаконным
отпрыском какого-нибудь английского адмирала. Более совершенного
представителя островных англосаксов нельзя было бы отыскать в
Уэстминстерском аббатстве в день коронации [28].
Все его поведение являло собой разительный контраст с поведением одного
из фор-марсовых старшин. Человек этот, хоть и был хорошим моряком,
принадлежал к тем невыносимым англичанам, которые, предпочитая жить в чужих
краях, никак не могут удержаться от самого надутого национального и личного
тщеславия. "Когда я плавал на "Одешесе"" - так в течение долгого времени
обычно начиналось любое, даже самое незначительное замечание старшины. У
моряков военного флота вошло в обычай: когда, по их мнению, что-либо на их
корабле делается не так, как следует, вспоминать о последнем плавании, когда
все, разумеется, делалось по всем правилам. Вспоминая об "Одешесе"* -
название, кстати сказать, не лишенное выразительности, фор-марсовой старшина
разумел английский военный корабль, на котором имел честь служить. Столь
неизменны были его упоминания судна с любезным ему названием, что "Одешес"
этот превратился в некую притчу во языцех, и с надоедливой привычкой
старшины решено было покончить. В один жаркий полдень во время штиля, когда
старшина вместе с другими стоял на верхней палубе и позевывал, Джек Чейс,
его земляк, подошел к нему и, указав на его открытый рот, вежливо
осведомился, не этим ли способом ловили мух на корабле ее величества
"Одешес". После этого мы об "Одешесе" больше не слышали.
______________
* "Audacious" - "Дерзкий" (англ.).

Должен вам сказать, что марсы на фрегатах представляют собою нечто
весьма просторное и уютное. Сзади они окружены поручнями и образуют что-то
вроде балкона, очень приятного в тропическую ночь. От двадцати до тридцати
свободных от работы матросов могут прилечь там, используя вместо матрасов и
подушек старые паруса и бушлаты. Удивительно хорошо мы проводили время на
этом марсе! Себя мы считали лучшими на всем корабле моряками и из нашего в