"Герман Мелвилл. Билли Бадд, фор-марсовый матрос (Истинная история)" - читать интересную книгу автора

него? Ведь в море даже лишняя пуговица, и та редкость. Чем больше Билли
ломал голову над этим случаем, тем больше он терялся, и в нем нарастало
неясное беспокойство. В том, как он с омерзением отмахнулся от этих гиней,
хотя толком не понял, чего от него хотят, и лишь инстинктивно почувствовал,
что дело нечисто, его можно уподобить молодому необъезженному жеребчику,
который впервые в жизни глотнул дыма химической фабрики и долго фыркает,
чтобы очистить от него свои ноздри и легкие. У нашего фор-марсового не было
ни малейшего желания возобновлять разговор с незнакомцем - пусть даже для
того лишь, чтобы узнать, зачем тот к нему приходил. И в то же время он не
прочь был бы поглядеть, как его ночной гость выглядит при свете дня, -
любопытство вполне естественное.
Он высмотрел его на следующий день среди курильщиков, собравшихся в
носовой части верхней батарейной палубы, где было отведено место для
любителей трубочки. Узнал он его по фигуре и телосложению, а не по круглому
весноватому лицу и выпуклым молочно-голубым глазам под белесыми ресницами. И
все же Билли испытывал некоторые сомнения: неужто это и вправду он - вон тот
парень, его ровесник, который весело болтает и смеется, небрежно
прислонившись к пушке? С лица вроде бы приятный, и сразу видно, что без царя
в голове. Вот разве что толстоват для матроса, пусть даже ютового. Короче
говоря, малый из тех, кого никак не заподозришь в склонности долго
вынашивать мысли, а тем более - крамольные, опасные мысли, без чего не может
обойтись ни один настоящий заговорщик или даже его подручный.
Хотя Билли этого и не подозревал, ютовый, исподтишка настороженно
косившийся по сторонам, заметил его первым и теперь, перехватив его взгляд,
весело кивнул ему, точно старому знакомому, а сам продолжал болтать с
приятелями. Два дня спустя, проходя вечером мимо Билли во время прогулки по
батарейной палубе, ютовый дружески с ним поздоровался. От неожиданности
Билли оторопел, а вспомнив сомнительные обстоятельства их знакомства, вовсе
смутился и предпочел промолчать и сделать вид, будто ничего не заметил.
Теперь Билли пребывал уже в полной растерянности. Бесплодные
размышления были ему чужды и тягостны, а потому он старательно отмахивался
от всяких непрошеных мыслей. При этом ему даже в голову не пришло, что по
долгу службы он обязан был бы сообщить начальству о столь сомнительном
происшествии. Впрочем, даже посоветуй ему кто-нибудь это сделать, его от
такого шага, вероятнее всего, удержало бы простодушное опасение оказаться в
гнусной роли доносчика. Как бы то ни было, Билли предпочел помалкивать.
Правда, один раз он не удержался и все-таки заговорил об этом со стариком
датчанином - быть может, под разнеживающим воздействием ласковой южной ночи.
Был полный штиль, и они сидели рядом на палубе, привалившись к борту. Долгое
время оба хранили молчание, а потом Билли начал рассказывать старику о том,
что с ним случилось. Но рассказал он далеко не все и опустил многие важные
подробности - та излишняя щепетильность, о которой говорилось выше, мешала
ему быть откровенным до конца. Однако проницательный старый мудрец,
по-видимому, о многом догадался сам. Он погрузился в размышления, и морщины
на его лице сошлись так, что оно вовсе утратило обычную насмешливую мину.
Потом он сказал:
- Разве ж я тебя не предупреждал, Детка Бадд?
- О чем? - с недоумением спросил Билли.
- А о том, что Тощий Франт на тебя взъелся.
- Да при чем тут Тощий Франт?- изумленно осведомился Билли.- Я думаю,