"Герман Мелвилл. Билли Бадд, фор-марсовый матрос (Истинная история)" - читать интересную книгу автора

белого каления, но все его усилия оставались тщетными: в поведении
фор-марсового по-прежнему не было ничего, что позволило бы прибегнуть к
официальным мерам или хотя бы оправдало вражду к нему. Вот почему случай с
похлебкой, сам по себе ничтожный пустяк, был весьма приятен для того
своеобразного чувства, которое заменяло Клэггерту совесть и, вероятно,
подтолкнуло его на дальнейшие попытки.


XII

Не прошло и нескольких дней, как новый странный случай поверг Билли
Бадда в недоумение, какого ему еще не доводилось испытывать.
Ночь выдалась жаркая даже для этих широт, и наш фор-марсовый,
сменившийся с вахты, дремал на верхней палубе, куда он забрался, покинув
койку, которая словно обжигала тело - одну из сотен коек, так тесно
подвешенных на нижней батарейной палубе, что они даже не покачивались. Билли
лежал словно в тени пригорка, растянувшись у штабеля запасных реев, возле
самой большой корабельной шлюпки, которая носит название "катер". Рядом
спали еще трое беглецов с нижней палубы. Билли устроился с краю, у того
конца штабеля, который был ближе к фок-мачте. Поскольку во время вахты его
место на вантах было прямо над местом бакового матроса на палубе, то по
корабельному обычаю он имел право находиться тут в свободные часы.
Неожиданно он пробудился, потому что кто-то тронул его за плечо,
по-видимому, предварительно проверив, крепко ли спят его соседи. Едва он
приподнял голову, как у него над ухом раздался быстрый шепот:
- Спустись-ка на левый носовой руслень. Билли. Есть дело. Смотри, ни
звука. И побыстрей. Я буду тебя там ждать.
Голос смолк, и говоривший исчез.
Билли, подобно многим добрым людям, обладал слабостями, часто
свойственными доброте. Так, он не умел, прямо-таки не мог ответить "нет" на
внезапную просьбу, если только она не производила впечатление нелепой, не
была продиктована недоброжелательством и не содержала в себе ничего явно
нечестного или противозаконного. Его живой и бойкой натуре была чужда
флегматичность, отвечающая на просьбу равнодушным бездействием. И он не был
скор на подозрительные опасения - как и страх, они просыпались в нем
нелегко. К тому же в эту минуту мысли его все еще были затуманены сном.
Во всяком случае, он послушно встал и, сонно прикидывая, что это может
быть за дело, спустился на указанный руслень - одну из шести узких площадок,
расположенных с наружной стороны высоких бульварков и скрытых от взгляда
громоздкими юферсами, высокими талрепами и бакштагами. Размеры их на
огромных военных кораблях этой эпохи были пропорциональны мощному корпусу.
Короче говоря, они представляли собой висящие над морем просмоленные
балкончики, настолько укромные, что на "Неустрашимом" старый матрос-сектант
даже устроил себе на руслене собственную маленькую молельню.
Едва Билли забрался туда, как незнакомец присоединился к нему. Луна еще
не взошла, звездный свет терялся в туманной дымке, и Билли не мог
рассмотреть его лица. Однако что-то в очертаниях фигуры незнакомца, в его
манере держаться подсказало ему, что перед ним ютовый, - и, как выяснилось в
дальнейшем, он не ошибся.
- Тсс, Билли! - произнес тот все тем же быстрым настороженным шепотом.