"Герман Мелвилл. Билли Бадд, фор-марсовый матрос (Истинная история)" - читать интересную книгу автора

безнравственность драпируется в мантию благопристойности. Она обладает
кое-какими негативными достоинствами, которые служат ей безмолвными
пособниками. Можно даже сказать, что она чужда пороков и мелких грешков, ибо
ей присуща непомерная гордыня, не снисходящая до корыстолюбия и жадности.
Короче говоря, в безнравственности, о которой идет здесь речь, нет ничего
грязного или чувственного. Она опасна, но свободна от мелочности. И, не
льстя роду человеческому, она никогда не говорит о нем дурно.
И в наиболее полных ее воплощениях вот какая черта отличает характеры
столь редкие: хотя ровное и сдержанное поведение подобного человека,
казалось бы, свидетельствует о натуре, более других послушной законам
разума, на самом деле в тайных глубинах души он вовсе не признает их власти
и видит в разуме лишь коварное орудие для достижения иррационального.
Другими словами, стремясь к осуществлению цели, которая по бессмысленной
злобности кажется порождением безумия, такой человек подчиняет свои действия
холодным велениям здравого рассудка.
Эти люди - подлинные безумцы, причем наиболее опасные, так как их
сумасшествие проявляется не постоянно, но лишь от случая к случаю, при
столкновении с чем-то, что их раздражает. Оно столь надежно укрыто, что в
самых бурных своих проявлениях остается для умов обыкновенных неотличимым от
здравомыслия: ведь по указанной выше причине, какова бы ни была их цель, она
никогда не становится явной, а способ ее достижения и все внешние действия
всегда выглядят вполне разумными.
Вот таким человеком и был Клэггерт; в нем таилась маниакальная злоба,
отнюдь не привитая ему дурным воспитанием, развращающими книгами или
распутной жизнью, но врожденная, присущая самой его натуре - короче говоря,
"безнравственность от природы".
Не это ли явление, непризнанное и отвергнутое, ставит в тупик суд при
рассмотрении некоторых уголовных преступлений? Не по этой ли причине нашим
присяжным иной раз приходится выслушивать не только бесконечные аргументы
высокооплачиваемых адвокатов, но и куда более непонятные споры медицинских
экспертов, оплачиваемых не менее высоко? Но почему ограничиваться лишь ими?
Почему они вступают в особое общение со множеством людей в такие минуты,
когда те забывают о скрытности и разговаривают более доверительно, чем
больные с врачом. Вот почему священники должны быть осведомлены во всех
сложностях и тонкостях вопроса о моральной ответственности - например, было
ли данное преступление следствием мозгового бешенства или безумия сердца.
Что до споров, которые могут возникнуть в суде между этими духовными
экспертами, то вряд ли в них будет больше противоречий, чем в доводах, на
которые ссылаются медицинские эксперты, получающие за это гонорар.
"Темные рассуждения!"- возможно, скажут некоторые. Но почему? А потому,
что в них слышится отзвук "тайн неправедности", о которых говорится в
Священном писании.
Глава эта потребовалась потому, что причины описываемых событий кроются
в истинной натуре каптенармуса, в ее тайных глубинах. Еще два-три пояснения
по поводу происшествия с пролитой похлебкой, и пусть дальнейший рассказ сам
послужит доказательством своей достоверности.


XI