"Герман Мелвилл. Билли Бадд, фор-марсовый матрос (Истинная история)" - читать интересную книгу автора

оказывались на королевском корабле в такой же безопасности, как в средние
века преступник, укрывшийся в церкви. Подобные санкционированные свыше
отклонения от буквы закона, которые английское правительство по очевидным
причинам старалось не предавать гласности и которые поэтому совсем уже
исчезли во мраке забвения, тем более что страдали от них наименее
влиятельные слои общества, как будто подтверждают нижеследующие сведения,
хотя поручиться головой за их достоверность я не могу и сообщаю их с
некоторой опаской. Я видел упоминание об этом в книге - правда, не помню в
какой, - и то же самое рассказывал мне сорок с лишним лет назад старый
инвалид в треуголке, с которым у меня завязался чрезвычайно интересный
разговор на террасе в Гринвиче. Он был негром из Балтимора и участвовал в
Трафальгарском сражении, за что получал пенсию. А рассказывал он мне вот
что: в тех случаях, когда военному кораблю необходимо было выйти в море без
промедления, а матросов на нем не хватало, нехватку эту, за неимением
другого выхода, восполняли вербовкой преступников прямо в тюрьмах. По
указанным выше причинам в настоящее время было бы, вероятно, не так-то
просто подтвердить или опровергнуть это утверждение. Но если счесть, что оно
верно, - какое же это наглядное свидетельство того, насколько тяжело
приходилось Англии в ту эпоху, когда на нее обрушились войны, которые,
подобно стае гарпий, с хищными криками взвились из грохота и пыли
сокрушенной Бастилии! Нам, кто оглядывается на эту эру из настоящего и судит
о ней лишь по книгам, она представляется достаточно ясной. Но дедам тех из
нас, кто уже сам убелен сединами, дух ее, если они задумывались об этом,
представлялся, подобно "Духу Мыса" Камоэнса, всеобъемлющей угрозой,
таинственной и неисповедимой. Когда Наполеон находился на вершине своей
беспримерной славы, иные американцы, в свое время сражавшиеся при
Банкер-Хилле, опасались, что Атлантический океан окажется недостаточной
преградой на пути этого ненасытного завоевателя, который восстал из хаоса
революции и, казалось, уже исполнял своими деяниями пророчества
Апокалипсиса.
Впрочем, сплетням, ходившим на батарейных палубах о Клэггерте, следует
доверять тем меньше, что человек, занимающий на военном корабле должность
каптенармуса, неизбежно вызывает у команды враждебность и антипатию. А
матросы, понося того, на кого у них есть зуб, не менее обитателей суши
склонны к преувеличениям и романтическим вымыслам.
На деле же экипаж "Неустрашимого" знал о жизни, которую вел каптенармус
до того, как поступил на службу, не более, чем знает астроном о странствиях
кометы, предшествовавших тому мгновению, когда он впервые обнаружил ее на
нашем небосклоне. И приговор морских зоилов приведен здесь лишь затем, чтобы
показать, какого рода впечатление производил Клэггерт на грубые,
необразованные натуры, чьи понятия о глубинах человеческого злодейства не
могли не быть самыми узкими и по необходимости ограничивались простейшими
представлениями о низости и подлости: умственному их взору рисовались лишь
вор среди покачивающихся коек в часы ночной вахты, грабители и мошенники в
портовых притонах.
Однако не сплетней, но фактом было следующее: хотя вначале Клэггерта -
о чем вскользь уже упоминалось выше, - как совсем не знающего морской
службы, определили в трюмные (а на военном корабле это - последние из
последних, выполняющие самую черную работу), оставался он среди них недолго.
Его незаурядный ум, безукоризненная трезвость, вкрадчивая льстивость по