"Герман Мелвилл. Писец Бартлби (Уолл-стритская повесть)" - читать интересную книгу автора

жалел о своей блестящей удаче. Разыскивая под ковриком ключ, который Бартлби
должен был там оставить, я нечаянно стукнул коленом о дверь, и в ответ на
этот стук до меня донесся голос:
- Обождите, я занят.
Это был Бартлби.
Я окаменел. Секунду я стоял, уподобившись тому человеку, которого
когда-то давно, в безоблачный летний день, убило молнией в Виргинии: убило в
окне его собственного дома, где он стоял в тот душный день, покуривая
трубку, и так и продолжал стоять, пока к нему не притронулись, а тогда упал.
- Не ушел! - пробормотал я наконец. И, снова повинуясь тому странному
влиянию, которое имел на меня этот непостижимый переписчик и от которого я
не мог вполне освободиться, как бы оно меня ни стесняло, я медленно
спустился по лестнице и пошел до угла и обратно, раздумывая о том, что же
мне предпринять в этих неслыханных обстоятельствах. Просто вытолкать Бартлби
за дверь я не мог; выгнать его, осыпая бранью, считал для себя неприемлемым;
звать полицию не хотелось. Но допустить, чтобы этот выходец из могилы
торжествовал надо мною победу - нет, так тоже не годится. Что же делать?
Или, если сделать ничего нельзя, не выручит ли какая-нибудь новая
предпосылка? Да, как раньше я наперед предположил, что Бартлби уйдет, так
теперь можно предположить задним числом, что он уже ушел. Действуя согласно
этой предпосылке, я могу войти в контору так, словно очень спешу, и, сделав
вид, будто не вижу Бартлби, налететь прямо на него, точно он не человек, а
пустое место. Такой поступок, несомненно, возымеет действие. Едва ли Бартлби
устоит против столь ощутительного применения методы предпосылок. Но по
некотором размышлении успех этой затеи показался мне сомнительным. Я решил,
что лучше будет еще раз с ним поговорить.
- Бартлби, - сказал я, входя в контору с видом спокойным и строгим, - я
очень вами недоволен. Я обижен, Бартлби. Этого я от вас не ожидал. Мне
казалось, что у вас благородная натура и что в любом затруднительном деле
для вас достаточно мягкого намека, короче - предпосылки. Но я вижу, что
заблуждался. О, - добавил я, невольно вздрогнув, - вы даже не притронулись
еще к деньгам. - И я указал на стол, где оставил их накануне вечером.
Он не ответил.
- Уйдете вы от меня или нет? - спросил я, внезапно вспылив и подступая
к нему.
- Я бы предпочел не уходить от вас, - отвечал он, мягко выделив слово
"не".
- Какое право вы имеете здесь оставаться? Вы что, оплачиваете
помещение? Платите за меня налоги? Или, может быть, все это - ваша
собственность?
Он не ответил.
- Готовы вы сейчас же сесть за работу? Глаза у вас поправились? Можете
вы переписать мне небольшой документ? Или сличить со мной несколько строк?
Или сходить на почтамт? Короче говоря, готовы ли вы хоть чем-нибудь
оправдать свое упорное нежелание выселиться отсюда?
Он молча удалился за ширмы.
Гнев и обида во мне достигли такого накала, что я решил, из
благоразумия, воздержаться от дальнейших препирательств. Мы с Бартлби были
одни. Я вспомнил трагедию злополучного Адамса и еще более злополучного
Кольта, разыгравшуюся в пустой конторе последнего; и как бедный Кольт,