"Герман Мелвилл. Писец Бартлби (Уолл-стритская повесть)" - читать интересную книгу автора

блеска. Меня осенила догадка, что работа у темного окна, да еще при том
беспримерном усердии, какое проявлял он в первые недели, плохо отразилась на
его зрении.
Я был растроган. Я сказал ему какие-то слова утешения, дал понять, что
он правильно сделает, если на время воздержится от переписывания, и
советовал воспользоваться передышкой и побольше бывать на воздухе. Этому
совету он, впрочем, не последовал. Спустя немного дней, когда мне
потребовалось срочно отправить по почте несколько писем, а другие мои клерки
уже ушли, я подумал, что раз Бартлби решительно нечего делать, он, конечно
же, не станет упорствовать, как обычно, а снесет эти письма на почтамт. Но
он отказался. Волей-неволей пришлось мне идти самому.
Прошло еще несколько дней. Лучше ли стало у Бартлби с глазами или нет,
я не знал. Мне казалось, что получше. Но когда я спросил его, так ли это, он
не соизволил ответить. Писать он, во всяком случае, не писал и наконец на
мои настойчивые вопросы сообщил мне, что навсегда покончил с перепиской
бумаг.
- Что? - воскликнул я. - А если зрение у вас совсем восстановится, -
будет лучше, чем раньше, - вы и тогда не станете работать?
- Я покончил с перепиской, - сказал он и отвернулся. По-прежнему он
никуда не трогался из моей конторы. Более того, он как будто еще крепче
прирос к ней. Что было делать? Работать он не желал, так чего ради было ему
здесь оставаться? Он, попросту говоря, стал жерновом у меня на шее,
бесполезным, как ожерелье, и достаточно обременительным. И все же мне было
жаль его. Я не отступлю от правды, если скажу, что я за него тревожился.
Назови он хоть одного своего родственника или друга, я немедля написал бы
им, настаивая, чтобы они поместили беднягу в какой-нибудь приют. Но,
по-видимому, он был один, совершенно один на свете. Обломок крушения посреди
океана. В конце концов требования дела перевесили все остальные соображения.
Я как мог деликатнее сказал Бартлби, что через шесть дней он должен во что
бы то ни стало покинуть контору. Я предупредил его, чтобы он за это время
подыскал себе другое жилище. Я предложил помочь ему в этом, если он сам
предпримет хотя бы первый шаг.
- И когда мы будем расставаться, Бартлби, - добавил я, - уж я
позабочусь о том, чтобы не оставить вас на мели. Помните: шесть дней, считая
от этого часа.
Когда истекло назначенное время, я заглянул за ширмы - и что же?
Бартлби был там.
Я застегнул сюртук, приосанился, медленно подошел к нему, тронул его за
плечо и сказал:
- Время пришло. Вам нужно уходить отсюда. Мне вас жаль. Вот деньги. Но
вам нужно уйти.
- Я бы предпочел не уходить, - отвечал он, все еще стоя спиной ко мне.
- Нужно.
Он промолчал.
Я уже говорил, что я был глубоко убежден в честности этого человека. Не
раз он возвращал мне монеты и в двадцать пять и в пятьдесят центов, которые
мне случалось обронить, - я бываю очень беспечен в обращении с мелочью.
Поэтому никого не должно удивить то, что произошло дальше.
- Бартлби, - сказал я, - за работу я вам должен двенадцать долларов. Я
даю вам тридцать два: остальные двадцать тоже ваши. Вот, возьмите. - И я