"Герман Мелвилл. Тайпи (роман написан в 1846 году)" - читать интересную книгу автора

галлов при этих непредвиденных обстоятельствах. Вообразите же, каков был их
ужас, когда сия августейшая дама, желая явить взглядам кое-какие иероглифы
на своей собственной особе, вдруг быстро наклонилась и, отвернувшись от
общества, вскинула свои юбки, открыв глазам присутствующих такое зрелище, от
которого потрясенные французы бежали в тот же миг и, попрыгав в свою шлюпку,
покинули сцену позорной катастрофы,

2

Не забыть мне те восемнадцать или двадцать дней, пока легкие пассаты
безмолвно гнали нас к Маркизским островам. Мы промышляли кашалотов на самом
экваторе, где-то градусах в двадцати к западу от Галапагосов, и, когда курс
был проложен, наше дело было только обрасопить реи и держать по ветру, а об
остальном уж позаботятся свежий ветер да добрый корабль. Вахтенный рулевой
больше не изводил старушку беспрерывными рывками штурвального колеса, а,
удобно облокотившись на спицы, часами блаженно дремал. Верная своему долгу,
"Долли" твердо держалась курса и, как те люди, что лучше всего управятся с
делом, если предоставить их самим себе, трусила своей дорогой, точно старый
морской конь, каким она в действительности и была.
Какое божественное это было время, какая лень, какая истома царили
кругом! Делать было нечего - положение вещей, как нельзя более отвечавшее
нашей явной склонности к ничегонеделанию. Кубрик совсем обезлюдел, мы
натянули на баке тент и целый божий день проводили под ним - спали, ели и
предавались безделью. Всех словно каким-то зельем опоили. Даже офицеры, кому
долг запрещает садиться, пока они находятся на палубе при исполнении
служебных обязанностей, тщетно пытались удержаться на ногах и вынуждены были
прибегать к компромиссу; они прислонялись к поручням и бездумно глядели за
борт. О чтении нечего было и думать: стоило взять книгу в руки, и ты уже
крепко спал.
Не в силах противостоять этому расслабляющему влиянию, я, однако, по
временам стряхивал с себя на мгновение чары и успевал восхититься красотой
всего, что было вокруг меня. Небо раскинулось широким сводом чистейшей
нежной синевы, лишь по самому горизонту опушенное узкой каймой бледных
облаков, день ото дня не меняющих ни формы, ни цвета. Плавно, размеренно,
заупокойно колыхалось тихоокеанское лоно, и зеркальная выпуклая гладь
огромных валов морщила и рябила солнечными зайчиками. Время от времени
из-под форштевня взлетали вспугнутые стайки летучих рыбешек и тут же
серебряным ливнем низвергались назад. Или вдруг великолепный тунец вырывался
из воды, сверкая боками, и, описав дугу, вновь скрывался под водой. Порой
вдалеке можно было видеть высокую играющую струю китового фонтана, а поближе
- рыскающую тень акулы, этого коварного морского разбойника, украдкой с
безопасного расстояния разглядывающего нас своим недобрым глазом. Иногда
какое-нибудь бесформенное чудище глубин, всплывшее на поверхность, при нашем
приближении начинало медленно погружаться, исчезая из виду в синей толще
воды. Но всего примечательнее была почти полная тишина, царившая меж небом и
водою. Не слышно было ни звука, разве фыркнет поблизости дельфин, да журчит,
не умолкая, под форштевнем вода.
А когда мы приблизились к суше, я с радостью встречал бесчисленные
полчища морских птиц. Издавая резкие крики и спиралью взлетая и опускаясь,
они сопровождали корабль и даже садились на реи и ванты. Пернатый пират,