"Павел Иванович Мельников-Печерский. Очерки поповщины" - читать интересную книгу автора

презирал народ и его желания не меньше, чем впоследствии Петр.
Как скоро Алексей Михайлович воротился в Москву, Никон созвал собор
русских архиереев (1656), еще раз утвердивший новоисправленный обряд,
приравнявший двуперстие к ересям несториевой и армянской и проклявший
крестящихся двумя перстами.
Никон в своих действиях опирался на авторитет восточных православных
патриархов и надеялся на них, как на каменную стену. Но люди Московского
государства греков ставили ни во что. В XVII столетии патриархи,
митрополиты, архимандриты, монахи и купчины греческие то и дело к нам
ездили: привозили они четки иерусалимские, иконы, камешки от святых мест
Палестины и взамен того получали червчатые бархаты веницейские, дорогие
аксамиты и алтабасы, сибирских соболей, кафимский жемчуг и золотые ефимки.
Чтобы получить побольше милостыни от набожного царя и благочестивых его
подданных, греки возбуждали их к большей щедрости преувеличенными нередко
рассказами о падении православия на Востоке. "От тесноты и гонения
агарянского, - говорили они, - померче православия свет на Востоке; только
во единой Москве, сем третьем Риме, истинная вера сияет, яко светило". Такие
речи приходились русским по сердцу; они льстили народному самолюбию. Иные
греки говорили: "К вам, в Москву, надо ездить учиться благочестию". Это еще
более радовало русских и прибавляло хорошие лишки к милостыне, подаваемой
"разоренным грекам". Но уважать греков - не уважали. Слова "суть же греци
льстивы (то есть обманщики) до сего дня" со времен преподобного Нестора не
выходили из сознания русских людей. Бывавшие в Москве греческие патриархи и
митрополиты (1649-1654),[11] видя рознь московских обрядов с греческими, не
одобряли ее и советовали Никону поскорее приступить к решительному
исправлению. Афонские старцы тоже говорили, что московский обряд нехорош, и
жгли книги московской печати. Русский народ не слушал ни патриархов, ни
афонских монахов, зато послушал старца Арсения Суханова, своего, русского,
посланного царем и Никоном на Восток досматривать тамошние обряды. Суханов
все, что видел, описал в своем "Проскинитарии", и списки с этого сочинения
быстро разошлись в народе. В нем русский паломник описал все несходства
обряда греческого с нашим, но еще более описывал небрежение греков к обряду.
А для русских людей это больше всего значило. Равнодушие греков к памятникам
святыни, сообщения их с иноверцами, несоблюдение постов в том строгом виде,
в каком установились они в последнее время у нас на севере, странная для
московского глаза одежда духовных лиц и самих монахов, ношение мирянами
европейского платья - все это до глубины души возмущало Суханова, и он с
наивностью паломника записал свои впечатления. Особенно поразило наших
предков, когда они прочитали у Суханова о гречанках. На Москве женщины были
особенно набожны и приходили в церковь не иначе, как под фатой, и
становились особо от мужчин. Гречанки же, по словам Суханова, "ходят
по-франкски (то есть по французской моде), рубашек не застегают, груди все
голы, вся шея до сисек нага и держат шею и сиськи чисто гораздо, якобы для
прелести. И так ходят не токмо жены, но и девицы. И женятся греки у франков
и франки у греков".[13]
"У греков вера пестра, - говорили двуперстники, - по взятии турским
салтаном Царьграда православие у них погибло, и они теперь, под личиною
православия, содержат ереси: латинскую, кальвинскую и армянскую". "А Никон к
нам хочет вводить сию пеструю веру!" - говорили другие. И когда указывали им
на восточных патриархов, сидящих на апостольских престолах, что и они