"Александр Мелихов. Роман с простатитом (Журнальный вариант) " - читать интересную книгу автора

спокойно подошел к забабахинской аристократке. Она с рыком ринулась из
будки, словно поезд из тоннеля, сбила меня с ног и принялась рвать. Я успел
сунуть ей локоть в пасть и потом уже не давал сдернуть с него ее прекрасную,
обезумевшую от ярости морду.
Репутация моя была бы загрызена насмерть, но оказалось, все дело в том,
что овчарка была немецкая! Не чудотворец слаб, а дьявол силен. И однажды,
припав к щели забабахинского забора, я увидел печального Забабахина (в
пижаме, сильно культурный!) на корточках у мертвой, но прекрасной псины
(лишь чуть испорченной туповатой гримасой тошноты): покусившуюся на чудо
красавицу отравил какой-то неведомый хранитель веры.
Я тоже не утратил веры в свой дар, но следующим летом набрел на свою
первую собаку и увидел под кое-где уцелевшими клочьями исшелудивевшейся
шкуры сравнительно чистый, очень толково устроенный скелет. Позвонки были
аккуратно уложены не лишенным изящества изгибом - порядок нарушался лишь в
одном месте, где была высыпана горсточка беспорядочных осколков.
После этого я вовсе бросил творить чудеса - охота пропала. Нет, я еще
не постиг, что чудотворцем можно стать лишь ценой массовой лжи и устранения
скептиков - мой скафандр оказался проницаем лишь для очевидности. Для
ясности устройства, скелета, механизма
- уж их-то мы навидались: перекалеченные механизмы окружали мехзавод
им. Ям Свердлова могучим ржавым, именуемым Курской дугой, и все эти наши
человеческие переглядывания и намеки для них не значили ну ровно ни, ровно
че, ровно го.
У нас гремели гулкие сортиры-резонаторы, сварные собачьи будки
превращали любого барбоса в Марио Ланцу, литые кошачьи плошки тянули на
полпуда, жестяные подушки набивались витым золотом и перекаленной синью
(соперничающей с басистыми помойными мухами) металлических стружек, которые,
свисая из раскатистых мусорных баков, случалось, напоминали о париках Исаака
Ньютона и
Джонатана Свифта.
Среди этой стальной пышности нам была и вовсе ни к чему хилая и путаная
вязь деревьев и кустов: подернутые рыжинкой акации, коими было обсажено
помпезное - с гербом и фронтоном! - здание
Управления, только на то и годились, чтобы раз в год объедать с них
взбурливший и полопавшийся омлет под корицей - желтые цветы, опорошенные
ржавчинкой (под соусом из отсебятины этот железный, полезный для беременных
коз деликатес был слаще и сочнее хорезмских дынь). Близ наших бронедомов
росли только кустики картошки, выбивавшиеся из нашпигованной железом земли
(Верден,
Верден!) в браслетах из гаек и в ожерельях из нежно позванивающих
шайбочек (картошку нужно было жевать не без осторожности, ритмически
сплевывая, подобно рыбьим косточкам, рыженькие болтики, - картошка с
рыжиками по-механски).
И все же самым дивным было то, чего нельзя ни увидеть, ни пощупать, -
какие-то тайные взаимосвязи. Если уж из мертвых железяк слагается стучащий,
рычащий, воющий мотор... Я чуть не съехал с ума, пытаясь постичь, чья
волшебная рука перекладывает узоры в незатейливой картонной трубочке
калейдоскопа: чудо создавалось щепоткой зауряднейших цветных стекляшек -
только повторенных в трех зеркальных полосках. Неужто внесенная в мир
закономерность и создает красоту?