"Александр Мелихов. Нам целый мир чужбина (Роман) " - читать интересную книгу автора

Я старался не портить мужикам кайф, хотя обмякшие мышцы лица почти не
слушались, но сам уже не выражал ни чрезмерного восторга, ни чрезмерной
зависти, ни чрезмерной любви: завтра все равно каждый пойдет своим путем,
никакие объятия и признания ничего не означают - ну так и ампутировать их к
чертовой бабушке. Однако рюмка за рюмкой бескрайнее поле сознания
стягивалось в узкий оглушительный и ослепительный иллюминатор, и
спасительный дар лгать, не зная, что лжешь, начал возрождаться во мне.
Неожиданно стола через три я увидел семафорно мигающую москвичку
Ольгу Кудрову из Института Келдыша, раскосую и надменную, как
корабельная дева. Она что-то гневно выкрикивала двум слегка прибалдевшим
мирным лицам кавказской национальности, в стремительной позе надвинувшись на
них через стол и припечатывая каждую фразу вертикальным спичечным коробком.
Как патриот
Ленинграда я всегда держался с ней официально, однако тут я вдруг
почувствовал себя до потери дыхания влюбленным в ее таинственные скулы, в ее
надменную раскосость... Я подошел к ней и, слегка ошеломив восторгом
встречи, пригласил танцевать. В трясках и скачках я в свое время считался
вторым после
Рижского-Корсакова, который, казалось, вообще состоял из одних
привычных вывихов, - зато я был сильнее и мог более замысловато вертеть
партнершу. Я погрузил столичную штучку в целый смерч ритмов, шуток и
гусарских комплиментов: "Что за дела! - кричал я ей, содрогаясь, как
выхлопываемый половик. - Эти черномазые отнимают у нас самых красивых
женщин!"
Оказалось, из-за своего английского она была вынуждена показывать
Ленинград двум сирийским коллегам. "Да пошли их к черту!" - умолял я ее, не
выпустив и на медленный танец, и, не в силах сдержать разрывавшую мою грудь
страсть, принялся все более самозабвенно целовать ее в потную шею. Она
казалась несколько ошалевшей, но поцелуям не препятствовала.
"Поехали со мной", - звал я ее сам не зная куда, и она заметно
подавалась. Я бросился звонить, но в укромном телефонном уголке внезапно
понял, что можно сначала позвонить Юле.
- Ну как жизнь? - с долей снисходительной игривости спросил я, строго
напоминая себе: это я просто так, я притворяюсь.
- Я же просила тебя так поздно не звонить, папаша недоволен.
- Пардон, пардон. Но раз уж это несчастье все равно произошло...
- Я притворяюсь, мне на нее...
- У тебя какое-то дело?
- Самое важное - узнать, как твое здоровье. - Это я нарочно паясничаю,
нарочно!
- В порядке. Спасибо зарядке. Все?
- Ну, если ничего другого... Пошла ты к...! - завершил я в панически
запикавшую трубку.
Я притворяюсь, притворяюсь, притворяюсь, остервенело повторял я, с
безнадежностью наблюдая, что уже колочу по стене кулаком, всхлипывая, как
ребенок: "Я притворяюсь, притворяюсь, притворяюсь, притворяюсь..."
Я бы сгорел со стыда за свою тогдашнюю хирургическую беспомощность,
если бы с тех пор не выучился прихлопывать бесполезные чувства стремительно
и точно, как обнаглевшего средь бела дня таракана. Я очнулся у "восьмерки".
Мы с Катькой и Славкой чуть не вприпрыжку спешим поперед батьки в пекло