"Александр Мелихов. Каленый клин " - читать интересную книгу автора

от дурных поступков прежде всего хорошее мнение о себе, а потому позитивную
самооценку у воспитуемого стараются сформировать раньше, чем придут реальные
заслуги, ибо без нее они никогда не придут: для того, кому нечего терять ни
в мнении окружающих, ни в собственном мнении, единственным тормозом остается
угроза насилия - розги, карцер...
Впрочем, всегда были и есть воспитатели, которые лишь эти средства и
считают по-настоящему надежными - и тоже кое-чего иногда добиваются.
Забитости. Это тоже вещь неплохая, по крайней мере, для безопасности
окружающих. Только для ее достижения необходимо внушить воспитуемому
уверенность в неодолимом могуществе воспитателя.
Индивидам такую уверенность внушить с трудом, но иногда удается -
народам же никогда, ибо для них факты почти совсем уж ничего не значат в
сравнении с коллективными фантомами, которые и обеспечивают народам их
выживание. Эти-то фантомы и осуществляют отбор, интерпретацию и преображение
фактов в пользу собственного укрепления. А потому те российские граждане,
кто живет с крепнущим чувством "Да чем другие-то лучше?!", с особым
удовлетворением прочтут солженицынские "Двести лет вместе" в тех частях, где
он касается проблемы двойных стандартов ("другим можно, а нам нельзя").
Всячески одобряя еврейскую национальную сплоченность, Солженицын лишь
огорченно прибавляет: вот бы и нам, русским, так. (Но нам и малую долю
ставят в отвратительную вину...) Бегло обрисовывая европейский фон
русско-еврейской драмы в XIX веке, Солженицын перечисляет ряд авторитетных
источников, отмечающих "значительное усиление неприязни к евреям в Западной
Европе, где она, казалось, быстрыми шагами шла к исчезновению" (с.315). Даже
в Швейцарии еще в середине века евреи не могли добиться свободы поселения в
кантонах, свободы торговли и "занятия промыслами". В Венгрии старая
земельная аристократия в своем разорении обвиняла евреев. В Австрии и Чехии
мелкая буржуазия боролась с напором пролетарской социал-демократии под
антисемитскими лозунгами. Во Франции, наоборот, социалисты под
антисемитскими лозунгами напирали на буржуев. Словом - закон общий и для
России, и для Европы: торгово-промышленной либерализации сопутствует и
усиление еврейского участия, - которое многими принимается за причину
социальной ломки. В результате ненависть к евреям складывается как из обиды
обойденных социальных групп, так и из страха доминирующих наций утратить
свое доминирование, и то там, то здесь прорывается иногда и в опасных
формах. ("И однако: передо всем миром дореволюционная Россия - не Империя, а
Россия - клеймена как погромная, как черносотенная, - и присохло еще на
сколько столетий вперед?" - с.321)
Среди множества "заступчивых всесторонне и исключительно за евреев"
(с.462) призывов и заверений сборника "Щит" (1916 г.; под ред.
"звонких"
Л. Андреева, М. Горького и Ф. Сологуба) Солженицын приводит актуальное
для многих и ныне сетование Леонида Андреева: мы, русские
- "евреи Европы, наша граница - та же черта оседлости" (с.463).
Рядом приводятся и замечания безупречно либеральных и возвышенно
мыслящих авторов сборника (П. Милюков, Ф. Кокошкин, Вяч. Иванов) о
заграничном происхождении идеологии "научного" антисемитизма: доктрина о
превосходстве арийства над семитизмом - "германского изделия".
Разумеется, в ту пору никто не мог и помыслить, сколь чудовищные
последствия будет иметь эта доктрина (все-таки, кажется, не