"Александр Мелихов. Каленый клин " - читать интересную книгу автора

еврейские политики зачислили и самих себя в такие враги, ожесточив свои
сердца и перестав различать между "правительством" и отечеством
- Россией... Равнодушие еврейских масс и еврейских лидеров к судьбам
Великой России было роковой политической ошибкой". Ну, с масс-то взять
нечего - их удел жить либо буднями, либо фантомами, а вот лидеры... Это
именно их первейшая задача - канализировать преданность фантомам в берега
прагматики.
В итоге еще один авторитетный еврейский наблюдатель Г.Ландау (с.454)
отмечает "мучительную двойственность" (выражение Солженицына) еврейской
натуры: "Влюбленность в ненавидимую среду". "Из этого же истекал, -
подхватывает Солженицын, - более сложный вопрос: могли ли интересы
государственной России в полном объеме и глубине - стать для них сердечно
близки?"
"Сложный вопрос" - подумаешь, бином Ньютона! Да, разумеется же, нет.
Несовпадение фантомов неизбежно ведет и к несовпадению целей. Но в
данном случае - это могло быть всего лишь различием приоритетов внутри общей
программы. Больше того, при отправлении подавляющего большинства
общественных функций и вообще требуется не больше государственного
патриотизма, чем для повседневной деятельности сантехника, - для них вполне
довольно простой добропорядочности и профессионализма, - в этих качествах
еврейскому мещанству отказывают уже только параноики. Да и еврейские
мошенники не поражают воображение своим бесстыдством в сравнении с
мошенниками русскими - и те и другие останавливаются лишь перед физической
невозможностью.
Но в развитых странах, которые дореволюционная Россия догоняла
семимильными шагами, еврейская криминальная изобретательность не составляет
заметной проблемы, а кроме того - были бы дырки в заборе, а свиньи будут, -
этот закон универсален для всех времен и народов.
(Заборы же строит и ставит часовых к дыркам, как правило, коренное
население...) Но зато уж мошенники никак не могут быть агентами еврейского
влияния: им плевать на все народы.
И даже равнодушие евреев к международному престижу России в принципе
могло послужить ей на пользу - в качестве тормоза против военных авантюр:
тех ужасов Первой Мировой, в которые ввергло Россию патриотическое
правительство, не могло бы измыслить наичернейшее антирусское воображение.
Поэтому ни-откуда не следует, что космополитический рационализм опаснее
кипучего патриотизма: именно страсть, а не расчетливость порождает наиболее
губительные безумства. Оскорбленная любовь к родине была мощнейшими дрожжами
гитлеризма...
Для реальных интересов подавляющего большинства евреев революция была
уж никак не менее опасна, чем для подавляющего большинства русских. Фантомы,
или, если хотите, мечты и ценности "идишизма" или
"сионизма" тоже вполне могли сожительствовать с русским патриотизмом
- каждая сторона могла наслаждаться своей Дульсинеей, втихомолку
посмеиваясь над уродиной соседа. (Более сильный более громко, более слабый
более ядовито.) Фантомы-то, конечно, примирить труднее всего.
"Всякий народ до тех пор только и народ... пока верует в то, что своим
Богом победит и изгонит из мира всех остальных богов", - эти слова
Достоевского, возможно, и до сих пор выражают мироощущение
младенческого ядра любого народа. Но, к счастью, в начале ХХ века даже