"Виталий Мелентьев. Шумит тишина" - читать интересную книгу автора

решил стать? Ты ж как то пере-кати-поле - хоть "верховка" потянет, хоть
"низовка", а тебя все волочит не знаю куда. Будешь забываться, помяни мое
слово, - еще занесет тебя к Чепурихе, как то перекати-поле".
Долго он ругался и грозил, что опять пороть начнет, но только напрасно
- парень я был из крепких, а батя у меня уже в годах. Однако слова его
меня проняли, да не с той стороны.
Справа от бугра шла Чепурихина балка. Под осень, когда из Сальских и
Задонских степей задувала "верховка", кубарем летели призрачные кружевные
шары перекати-поля и оседали, как бы проваливаясь, в глубокой и извилистой
Чепурихиной балке. Этим перекати-полем всю нашу недлинную и не очень уж
лютую зиму и топила свою халупу Чепуриха.
А коль скоро с топкой в наших местах испокон веков трудновато - степи
же кругом, - люди говорили, что Чепурихе и тут черт помогает.
Но не перекати-поле было виноватым, что Чепуриху не любили и твердо
верили, что она с чертом не в прятки играет. Самые старые наши старики
говорили, что еще в их молодости Чепуриха была ну, может, чуть помоложе,
чем в мою пору. Известно было, что первого мужа она похоронила, второго
унесли в море льды, третий был убит по пьяной драке. С той поры замуж
Чепуриха не выходила - жила вольной казачкой, но казаки, а также народ
прохожий у нее гостевали.
Баб наших это очень злило. Ведь по всем правилам должна была та
Чепуриха быть древней старухой, а к ней нет-нет да и сбегал какой ни то
зажиточный, справный хозяин. Сбегал, жил у нее в халупе, потом
подобру-поздорову собирался и уходил в неизвестном направлении. Все знали:
раз съякшался человек с Чепурихой - на родное поселье его не жди. Задурит
его Чепуриха, и уйдет он за своей дурной долей черт те куда.
Ну и то сказать, могла задурить Чепуриха? Могла. Одевалась она
чистенько, гладенько, во все яркое и ловкое. Станет она в церкви в
сторонке - смуглая, прямая, как тот тополь, и казаки не на царские врата,
а на нее вызверяются. Бабы, конечно, шипят.
Посмотреть, конечно, было на что, хотя Чепуриха казалась и не очень
красивой. У нас бабы и красивее бывали. Но жила в Чепурихе задумчивая
приятность. Глаза темные, смирные, но с легкой усмешечкой в уголках, между
беленьких морщинок. Лицо чистое, но сразу видно - женщина немолодая. Рот
великоватый, губы не очень уж яркие, но улыбчивые, с лукавинкой. Нет,
ничего особенного в ней не было, а все ж таки...
Имени ее давно никто не помнил, а называли все Чепурихой. Это
опять-таки от ее любви к своеобычному наряду, к ярким, чистым краскам,
оттого что вся она была очень уж аккуратная с виду, не оплывшая, а
крепкая, хоть и раздавшаяся в талии, высокогрудая, смуглая. Идет, и сразу
видно - следит за собой женщина, чепурится.
Но почему, спрашивается, хоть и не любили люди Чепуриху, а мирились с
ней?
А все потому, что никто, кроме нее, не знал, в какой день должны были
подойти к Чертовому бугру косяки красной рыбы. Как она это узнавала, от
кого и по какому случаю, никто понять не мог. Но только она узнавала
Годами, бывало, не показывалась по нашим поселеньям, а то вдруг шла прямо
по домам и говорила:
- Собирайтесь, люди добрые, на разбой - рыба завтра к утру будет.
И ни разу не ошиблась. В заливе закипала вода, из нее торчали роговые,