"Розалин Майлз. Королева (Я, Елизавета, #3) " - читать интересную книгу автора

маленьким плоеным воротником из снежно-белой камки, оно было обещанием
целомудренной скромности, этакой неосыпавшейся розой, и в нем я по
пунцовому ковру двинулась к аббатству.
И тут, в решающий момент, силы мне изменили. Я дрожала как осиновый
лист. От приторно-сладкой волны ладана у входа меня чуть не стошнило. Я
тряслась, не в силах ступить и шагу, все мои члены охватил девственный
трепет.
- Мужайтесь, Ваше Величество! - раздался хриплый шепот у самого уха.
Графы Шрусбери и Пембрук поддерживали меня под руки, их супруги несли
мой шлейф.
И все же я вздрогнула, вступая в аббатство, когда холодная сводчатая
огромность взорвалась светом и шумом, озаренная тысячей тысяч свечей,
наполненная громогласными выкриками тысячи тысяч глоток.
Однако в алтаре мы остались одни - я, старик епископ.., и Бог...
Да, Он был здесь, в какое-то бессмертное мгновение я ощутила Его
близость!
Не верите? Не думаете, что Он освятил своим присутствием меня, мое
помазание, благословил мою страну и мое правление?
Он был здесь: я знала, я чувствовала, Он вдохновил меня на мой путь.
Ибо с этой секунды мне предстояло стать королевой - и я, словно невеста,
жаждала обнять свое предназначение, слиться с ним, отдаться душой и
телом...
Шаг за шагом женщины готовили меня к этой секунде. С меня сняли
бархатную шапочку, воротник, манжеты, рукава, робу, платье, корсаж. цепи и
серьги, юбки, даже туфли. На мне осталась одна сорочка - лишь тонкий
льняной покров между моей стыдливой наготой и пронизывающим холодом...
И даже ее пришлось распахнуть для поцелуя святой мирры - брр! Как оно
холодило мою неприкрытую грудь! И еще оно было прогорклое - как терпко и
странно оно пахло, стекая между грудей! Я задыхалась от холода и от
экстаза. Грубым, как у работника, старческим большим пальцем епископ
трижды начертал на моем теле крест - на лбу и над каждой грудью, вдавливая
и вдавливая так сильно, что у меня поднялись соски, но он, похоже, этого
не заметил - он надевал коронационное кольцо на мой левый безымянный палец.
Так я сочеталась браком: я отдалась и повенчалась, ибо в эту секунду
что-то овладело моим телом и душой. Пусть мои ноги, руки, лицо были
холодны как лед - внутри глубочайшая женская суть затрепетала, теплота,
жар пронизали меня, и я поняла, что принадлежу Англии, повенчана с
Англией, живу ее жизнью, что я - душа Англии, ее ангел-хранитель, мать и
любовница, жена и королева.
Королева...
Я беззвучно рыдала, как все мы, женщины, рыдаем в минуты величайшего
счастья.
И вот самое роскошное из моих платьев, коронационное облачение,
золотой, затканный серебром шелк, манжеты тончайшей венецианской парчи
оторочены золотой каймой. На шее, на груди, на плечах - ожерелья из
плоскогранных сапфиров с большими круглыми рубинами и жемчужными
подвесками. А сверху - королевская мантия: расшитый золотом шелк в цвет
платью с горностаевым воротником в двадцать дюймов шириной, отороченный по
подолу горностаем, - знак королевского достоинства. Поверх мантии
струились мои незаплетенные волосы, распущенные по-девичьи,