"Розалин Майлз. Незаконнорожденная (Я, Елизавеьа, #1)" - читать интересную книгу автора

чахоточный румянец.
Теперь я выглядела, как если бы Господь пожелал сотворить меня
писаной красавицей. А природная бледность, которую я в минуту тщеславия
называла про себя "лилейной", куда больше розового или алого румянца шла к
моим русалочьим волосам, отливавшим то золотом, то рыжиной в зависимости
от освещения - на солнце они вспыхивали, как у ангела, в пасмурный день
отсвечивали литой медью. Признаюсь, я гордилась своими волосами, а в тот
день они искрились нитями спряденного солнечного света. Я оправила платье,
закуталась в мех, приняла подобающую принцессе осанку и приготовилась к
встрече со своими подданными.
- Пусть приблизятся.
В углу двора пританцовывали от холода мои джентльмены, рядом
переминалась стража. Чуть дальше терпеливо ждали крестьяне: арендатор в
суконном платье и грубых коричневых чулках, с обветренным лицом, его
домочадцы обоего пола, дети от десяти лет до грудного младенца на руках,
сгорбленный дедушка с палкой. Кто грел замерзшие ладони в подмышках, кто
дышал на синие от холода пальцы.
Я с волнением ждала, когда они подойдут. Мне нравилось разговаривать
по дороге с простолюдинами. Когда они громко желали многолетия отцу и
неизменно добавляли: "Храни Бог и тебя, маленькая дочурка нашего Гарри!" -
я чувствовала редчайшую, ни с чем не сравнимую гордость своей
принадлежности.
И вдруг как обухом по голове:
- В путь, мадам Елизавета! - Это был голос Паджета. - Нам некогда
точить лясы с этой деревенщиной. Его Величество велел поспешать! - Он
выдержал паузу. - Что до вашего здоровья и удобств, полагаю, ваша милость
предпочтет путешествовать скрытно.
Он потянулся опустить занавески на моем портшезе, отрезать меня от
внешнего мира.
Он мной командует, запрещает говорить с селянами, велит ехать тайно,
словно государственной преступнице.
Да как он смеет!
И сколько еще ждать, покуда я узнаю, Как он смеет?
- Минуточку, сэр, пожалуйста! - Поддерживаемая с тылу разъяренной
Парри, Кэт смело бросилась наперерез врагу. - В дневные часы, когда можно
не опасаться зловредных ночных испарений, миледи путешествует с
раздвинутым пологом, - твердо объявила она, вновь разводя занавески.
- Здоровье здоровью рознь, мистрис Эшли, - проговорил Паджет, сверкая
черными глазами. - Ее милости небезопасно показываться простонародью.
Этого Парри уже спустить не могла.
- Госпоже грозит опасность со стороны английского народа? - вскричала
,она. - Думайте, что говорите, сэр! Да ее обожают с самого младенчества!
Всякий раз, как она проезжает, люди сбегаются посмотреть! Ни одна живая
душа в Англии не тронет ее волоска.., мизинчика на ее ноге!
- И все же, - мстительно кивнул Паджет в сторону своих стражников, -
будет лучше, если леди Елизавета поедет с опущенными занавесками.
Стражники вразвалку двинулись к нам. Паджет торжествующе улыбнулся.
- У меня приказ, - добавил он елейным голосом.
- Приказ? - И тут меня осенило:
- Чтобы я ехала за занавесками и не показывалась народу? Все это