"Розалин Майлз. Незаконнорожденная (Я, Елизавеьа, #1)" - читать интересную книгу автора

написано в приказе моего отца - короля?
Лицо его потемнело от гнева, и я поняла, что одержала верх.
- Не так многословно, миледи. Но.., я почел за лучшее...
- А я, сэр, почитаю за лучшее во всем слушаться мою воспитательницу
мистрис Эшли - после короля, разумеется. - Я снова изо всех сил
разыгрывала паиньку. - Если она скажет, мы поедем с поднятыми занавесками.
Кэт победно сверкнула глазами, однако она понимала - сейчас не время
трубить победу.
Голос Паджета, когда он наконец заговорил, хрипел от ярости:
- Как пожелаете, миледи. По коням! Эй, вы! Трогаемся!
Он - мой враг, в этом сомневаться не приходится.
Но отчего? И когда я это узнаю?
Закричали погонщики, портшез вздрогнул и закачался. В другом конце
двора Эшли, Чертей и братья Верноны торопливо распрощались с крестьянами и
вскочили в седла. На простодушных замерзших лицах селян было написано
горькое разочарование.
- Кэт! Кэт! Прошу тебя, пошли к этим людям! Скажи, я сожалею, что не
поговорила с ними, но король, наш повелитель, велел поторапливаться, и мы
должны исполнить его волю. Скажи, что я желаю им здоровья и благодарю за
доброту. Скажи, я не забуду Исткот и его жителей, их вкусное молоко и
хлеб, их радушный прием!
Кэт быстро отрядила младшую горничную передать мои слова. Двор быстро
уменьшался, с каждым конским шагом люди становились меньше. Однако, когда
девушка добежала до них, все заулыбались, словно солнышко проглянуло после
дождя. Арендатор обнажил голову, все его люди сделали то же самое; они
махали шапками и кричали: "В добрый путь, леди принцесса! Дай тебе Бог
здоровья и всяческих благ!"
Я что было сил замахала в ответ, глаза защипало от горячих слез
радости. Вдруг одна из крестьянских девчушек выбежала вперед и со всех ног
припустила за нами. Один из стражников выругался вполголоса и повернулся,
чтобы ее отогнать. Паджет натянул поводья и схватился за шпагу.
Неужели они обидят ребенка?
- Вложите шпагу в ножны, сэр! - завопила я. - Не мешайте ей!
Пропустите ко мне!
Девочка, сверкая глазенками, подбежала к носилкам и, умело
размахнувшись, бросила мне что-то на колени. Это оказался букет первых
вешних цветов - глянцевитый бальзамин, кивающие белыми головками анемоны,
примулы, белые, словно пальчики знатной дамы, четыре или пять
баранчиков-первоцветов с желтыми в алую крапинку зевами. Самой девчушке
было от силы лет восемь, ее худощавое личико побледнело от холода, грязные
волосы выбились из-под платка, грубые от работы ручки - почти лапки, как у
звереныша, - были в трещинках и ранках. Однако на улыбку ее, когда я стала
благодарить, стоило подивиться.
За спиной послышались скрежет вынимаемой из ножен шпаги и поступь
стражников.
- Теперь беги! - прошептала я девочке. - И берегись этих людей!
Она кивнула, еще раз улыбнулась и побежала прочь. Я чувствовала, что
в воздухе вокруг меня нависла угроза, и понимала - больше мне сегодня с
народом не говорить. Однако мы продолжали ехать сквозь села и деревушки, и
повсюду люди видели, кто едет, и маленькая замарашка не последняя в тот