"Розалин Майлз. Незаконнорожденная (Я, Елизавеьа, #1)" - читать интересную книгу автора

наречии, - ибо вы принцесса, хоть мне и велено впредь именовать вас "мадам
Елизавета".
- Мистрис Екатерина, - начала я и открыла рот, силясь выговорить ее
девонширское прозвание:
- Чампернаун?
Она ласково улыбнулась:
- Зовите меня просто Кэт, миледи. И так она стала Кэт.
Мне было четыре - пора приниматься за латынь. Как все, кто любит
знания, Кэт обожала греческий. И географию, и итальянский, и азы
еврейского, и математику, и грамматику, и риторику, и астрономию, и
архитектуру, и многое, многое другое. Она сама была как целая библиотека,
да что там библиотека - университет! Со смехом она пообещала мне "ответы
на все вопросы во всех книжках на свете!". От нее я научилась что-то
принимать на веру, до чего-то доходить своим умом, и мы обитали в раю
невинности, словно в первозданном Эдеме.
Холодные ветры из внешнего мира почти не коснулись меня. Новая жена
моего отца, Джейн Сеймур, умерла раньше, чем я ее увидела, и в мои четыре
года ее смерть показалась небольшой платой за рождение маленького братца,
моего милого Эдуарда.
Потом появилась принцесса Клевская, долговязая костлявая старуха. От
нее разило, словно она никогда не меняла исподнего, таких жутких платьев,
как на ней, мне прежде видеть не доводилось, вдобавок она ни слова не
понимала по-английски. Один мой визит ко двору, один парадный обед в ее
честь - этим наше знакомство и ограничилось: вскорости отцу удалось
тихо-мирно спровадить ее в Ричмонд с титулом "досточтимой королевской
сестры". Мне не было до них никакого дела. Зато мне нравилось ездить ко
двору; днем и ночью меня возили на носилках, люди останавливались и
смотрели, а я махала им рукой. А когда они кричали: "Бог да благословит
дочку короля Гарри!", "Дай тебе Бог здоровья, крошка Бесс!" - я по своей
детской наивности полагала, что это выражение любви ко мне, а не к нему.
Однако, когда я приехала ко двору в следующий раз, кого бы, как вы
думаете, я обнаружила рядом с отцом под парадным балдахином в
присутственных покоях? Юную хохотушку, старинную свою знакомую. Она
приходилась мне кузиной: мой дед Болейн взял жену из рода Говардов, и моя
бабушка Говард доводилась Екатерине теткой. Этой кузине Говард только что
исполнилось восемнадцать - на одиннадцать больше, чем мне, - она была
миниатюрная, живая, пухленькая, миловидная, с яркими карими глазами. Мы
все веселились - она, я и король - ее нежный жених. Я была от нее без ума.
И было за что ее любить - по крайней мере мне, ребенку.
- Елизавета, я тебя избалую! - объявила она.
Она дарила мне сласти и безделушки, катала на королевской барке, я
гостила у нее в подаренном королем прекрасном доме с видом на реку в
Челси. И главное, она взяла меня на самый свой большой пир, когда впервые
сидела во главе праздничного стола в качестве королевской супруги. Здесь,
в парадной зале Гемптонского дворца мы сидели под гербами: королевским -
ало-белой розой Тюдоров "Герб Тюдоров был составлен из алой розы
Ланкастеров и белой розы Йорков.".
- и ее собственным, позолоченным, увитым розовым шелком, с девизом,
который выбрал для нее сам король: "Румяная роза без шипов". Не
удивительно, что в милый тихий Хэтфилд я уезжала, пьяная от восторга.