"Александр Мееров. Осторожно - чужие! [NF]" - читать интересную книгу автора

Сведения скудные и малодостоверные, однако посещение института было не
напрасным - там Крэл узнал, где жил Лейж.
Хозяйка приняла Крэла приветливо, поверила, что ее посетил друг Аллана.
Гостеприимная старушка безудержно, пользуясь редким случаем, болтала,
вспоминая своего постояльца, хвалила его за добрый нрав, покладистость и
только сетовала, что в последние недели он вдруг увлекся губной
гармоникой.
- Я терпелива. С трудом, но переносила эту ужасную музыку - ведь Аллан
был таким хорошим! - А вот Китти...
- Ваша квартирантка?
- Нет, нет, кошечка. Бедняжка, она становилась прямо-таки бешеной, едва
Аллан начинал играть. Посудите сами, каково было мне. Отказать Лейжу от
квартиры из-за этой гармоники или отказаться от любимого маленького
существа. Ах, как я страдала! Китти до сих пор скрашивает мое одиночество.
Она уже совсем старенькая, а вот Аллан, - старушка всплакнула, - Аллан
говорят, погиб.
Крэл насторожился. Исподволь, боясь спугнуть, он стал выспрашивать, не
знает ли она, когда, где, как это случилось. Старушка ничего не знала. Уже
прощаясь, Крэл спросил, не осталось ли книг Лейжа, каких-нибудь записок.
- Просто на память о нем.
- Книг у него было немного, и он их взял с собой. А бумаги... Перед
отъездом он жег и жег в печурке бумажки. Меня это очень тревожило, но я
себя успокаивала: раз Аллан это делает, значит, так надо. Вероятно,
необходимо было сжечь все, понимаете - все. Но ему это не удалось. О, как
я переживала, когда, убирая в ящике со старыми бумажками - счета из
магазинов, квитанции из прачечной, что у меня может быть еще? - я вдруг
обнаружила листочек, исписанный его рукой. Я храню этот листочек. Не знаю,
может быть, и его следовало сжечь, но я храню. - Она закинула голову и
посмотрела на Крэла горделиво. - Храню. А если Аллан вдруг вернется, если
эта записочка ему будет нужна. Очень нужна. Ах, как все это мучительно...
Теперь мучения начались для Крэла. Показалось совершенно необходимым
прочитать эту записку. Он понимал: старуха - режь ее - не отдаст бумажку,
и схитрил:
- А вы уверены, что записка написана Алланом?
Как важно уметь посеять сомнение. Два года добрая старушка гордилась
своей преданностью, охраняя клочок бумаги, который может пригодиться ее
Аллану, а теперь не смогла ответить на простой вопрос.
- Я не могу вспомнить, какой у него почерк. В самом деле, как же он
писал? Пожалуй, я никогда не читала его бумаг, его писем. А вы знаете
почерк Лейжа?
- Ну разумеется, - соврал Крэл. Соврал он по наитию, и это получилось
искренне.
Хозяйка попросила подождать ее немного и ушла в свою комнату. Минут
через десять она принесла шкатулку.
Крэл прочел заветную бумажку, вернул ее хозяйке и уверенно заключил:
- Это не его почерк...
Теперь Крэл стал часто бывать у Марандини, часами простаивая за
стойкой, на которой лежала шахматная доска. С одной стороны доски стояла
тарелка с поджаренными фисташками - Марандини после каждого хода отправлял
в рот по зернышку, - с другой тарелка, на которой лежал запечатанный