"Александр Мееров. Осторожно - чужие! [NF]" - читать интересную книгу автора

которое походило на донос, Нолан, как всегда, был изысканно вежлив,
заботлив и предостерегал Крэла, намекая, что Ваматр не простит
вмешательства в его дела. Заканчивал Нолан добрыми пожеланиями здоровья -
"Опять он о моем здоровье! Вот почему не взял", - и далее всего несколько
слов: "Инса свой человек в лаборатории Ваматра. Это проверено".
Очень все противно. Слежка, доносы, ложь, притворство. Притворялась
Инса. А если нет?.. Сделано открытие, но радость убита Ноланом. Пришел на
помощь домик, увитый глициниями. Тихий уголок, показавшийся счастливым
прибежищем. Не осталось и этого. Глицинии есть, а Инсы нет... Тоже Нолан.
Зачем ему это? Заботится, ограждает от Ваматра, как будто боится
повторения истории с Лейжем, любит. Любит по-своему, очень холодно,
эгоистично. Для себя. Он ничего не сможет поделать с Ваматром, если Ваматр
узнает секрет синтеза фермента.
А нужно ли что-то делать с Ваматром? Можно ли, только полагаясь на
сведения, полученные от Нолана, решать, кто из них прав. Нет, нет, следует
побольше узнать о Ваматре, найти его. Инса у него... Надо встретиться с
ней. Хотя бы один только раз.
Письмо Нолана не насторожило, а напротив, подзадорило Крэла. Такой же
эффект произвело и следующее письмо. В нем, лаконичном, немного суховатом,
очень нолановском, опять содержались предупреждения. Из него было видно,
что о каждом шаге Крэла, даже о посещении кабачка Марандини, уже известно
Нолану. В письмо была вложена фотография Лейжа. Зачем? Как предупреждение,
как острастка? Смотри, каков - красив, молод, силен, и погиб, а ты... Крэл
не любил свою внешность, избегал встречи со своим лицом в зеркале, но,
получив фотографию Лейжа, потянулся за зеркалом. Смотрел на себя и на
Лейжа. Так вот каким Лейж был перед тем, как пойти к Ваматру. Улыбающимся,
радостным, белозубым. Погиб страшной смертью, уничтожен бессмысленно,
жестоко.
Но и улыбка Лейжа не остановила Крэла, скорее подбодрила. Из зеркала
глядело словно чужое лицо, однако не пугающее, чем-то даже обнадеживающее.
И подумалось: "Лейж красив, а вот безвольного изгиба губ у меня нет".
В юности, когда еще не мучила лейкемия, Крэл мечтал о полете на Венеру.
Именно на Венеру. Ни Луна, ни Марс не привлекали его. Привлекала Венера.
Он, как и все его сверстники, отлично знал, что технические средства еще
недостаточны, что послать корабль с людьми, сесть на Венере и возвратиться
на Землю еще нельзя, но продолжал мечтать о полете. Мечтал долго, упорно.
Больше того, он готов был удовлетвориться билетом "туда" без обратного.
Только бы достигнуть, только бы узнать, повидать никем не виданное. Пусть
даже не вернуться, но долететь туда! В те дни расплата жизнью не
представлялась чрезмерной, а теперь, когда из-за острого белокровия жизнь
оказалась ограниченной малым сроком, Крэл считал, что отдать ее надо
подороже, и не страшась. Попасть к Ваматру! Смешно - человек согласен
лишиться жизни, но не знает, как именно сунуть голову в петлю.
И Крэл стал пробовать все, начал перебирать все возможные варианты,
стремясь проникнуть в тайну энтомолога.
Присланная Ноланом фотография неожиданно натолкнула на новые пути
поисков: Крэл отправился в институт, в котором работал Лейж. Да, Аллан
Лейж уволился. Да, года два назад. Куда уехал? Говорили, что
законтрактовался в Африку, похоже, подхватил там тропическую лихорадку. От
нее, вероятно, и умер. А впрочем, никто ничего толком не знал.