"Ирина Медведева, Татьяна Шишова "Кто соблазнит малых сих..." " - читать интересную книгу автора

особое удовольствие, должны настораживать. У них или притуплена
чувствительность, или - что, к счастью, встречается редко, - присутствуют
скрытые садистские наклонности. То есть на самом деле вместо декларируемых
гуманных целей невольно достигаются (если не преследуются сознательно!) цели
совсем иные: в одних детях пробуждаются низменные инстинкты по принципу
"дурные примеры заразительны", в других порождаются страхи, которые иногда
настолько овладевают душой ребенка, что становятся источником невроза. В
своей работе с детьми-невротиками мы в последние несколько лет сталкиваемся
с новым и, как нам кажется, показательным явлением. В раздаваемых нами
анкетах на вопрос "Есть ли у ребенка страхи, связанные с чем-либо" родители
стали часто указывать... иностранные мультфильмы как один из источников
страха. Кого-то, быть может, это удивит, но нам представляется вполне
закономерным. Ни старуха Шапокляк, ни Карабас-Барабас, ни даже Бармалей не
могут вызвать в ребенке, как выражаются психологи, "запороговый страх". А
Шредер, вампиры и привидения - могут!
Вы скажете: "Как будто у нас нет страшных сказочных злодеев! А Баба-Яга
с Кащеем Бессмертным? Страшно аж жуть!"
Конечно, Баба-Яга пострашнее старухи Шапокляк. Но, во-первых, она тоже
не является представителем абсолютного зла, героям часто удается найти с ней
общий язык. Да и потом, советские режиссеры и книжные графики очень много
сделали для того, чтобы юмористическим изображением уравновесить злодейскую
сущность отечественных чудищ. Вполне вероятно, что западные дети и вампиров
воспринимают юмористически. Но значит, они к такому восприятию подготовлены
национальной культурой. И действительно, в европейской, а вслед за ней - и в
американской культуре тема вампиров разработана широко и детально. Это очень
старая и непрерывно развивающаяся традиция. В нашей же культуре недаром
торжественное слово "вампир" заменено, заземлено презрительным "упырь". По
каким-то причинам (не будем сейчас вдаваться в подробности) этот вид нечисти
не занял одного из центральных мест в нашем искусстве. Русские писатели не
внесли весомого вклада в мировую вампирологию, не удостоили кровопийц своими
вниманием. Их если и интересовали кровопийцы, то все больше в переносном
смысле - как эксплуататоры. Гоголевский Вий, вурдалаки А. К. Толстого - это
лишь редкие вкрапления, веснушки, а вовсе не лицо нашей литературы. Кстати,
про Вия и вурдалаков маленьким детям и не читали.
Выходит, то, что раньше ребенок получал в адаптированном традицией и
искусством виде, причем небольшими порциями, теперь закачивается в него без
всякой поправки на чужеродность, причем лошадиными дозами! И вместо полезной
для психики прививки (а в малых дозах "страшилки" полезны, недаром
существует жанр детского фольклора, который так и называется) происходит
отравление "непереваренным" злом со всеми вытекающими из этого
последствиями.
Когда мы работаем с ребятами школьного возраста, они по нашей просьбе
рисуют нехитрую диаграмму: три круга. Один обозначает класс, другой - двор,
а третий - город. И раскрашивают двумя карандашами, черным и красным.
Черный - это плохие люди, красный - хорошие. Каждый ребенок схематически
отображает окружающий мир, руководствуясь своими представлениями о
соотношении в нем добра и зла. В самом начале девяностых годов даже у ярко
выраженного меланхолика черный сегмент редко был больше красного. Мало того:
по мере расширения заданного пространства процент черного, как правило,
уменьшался. Ребенку, у которого не сложились отношения с одноклассниками,